Все дороги ведут на Голгофу. Джером Клапка Джером

внешности и с тревожным кашлем. Однако одна произнесённая им фраза завладела её вниманием: «Все дороги ведут на Голгофу». Фраза ей понравилась. Возможно, его следовало послушать.

      – Перед всеми нами рано или поздно, – говорил он, – встаёт выбор двух путей: либо пути к успеху, удовлетворению страстей, чести и одобрению со стороны наших собратьев, либо путь на Голгофу.

      После чего оратор съехал в лабиринт подробностей. Торговцы, мечтающие стать эдакими Уайтли12, должны выбирать, двигаться ли им дальше или навсегда остаться в маленьком магазинчике. А государственный муж? Должен ли он хранить свою веру и терпеть потерю популярности, либо отринуть бога и войти в кабинет министров? Художник, писатель, обычный труженик – их было слишком всех много. Нескольких правильно подобранных примеров вполне бы хватило. А тут ещё этот противный кашель!

      И всё же иногда он заставлял к себе прислушиваться. В расцвете лет, подумала Джоан, он наверняка был превосходным проповедником. Даже сейчас, дряхлый и мучимый отдышкой, он оказывался способным на проблески магнетизма, красноречия. Пассаж, в котором он обрисовал Гефсиманский сад. Благой Иерусалим, скрытый от нас лишь тенями. Туда так просто вернуться! Его мягкий свет пробивается сквозь листву, маня нас к себе. Смешение его голосов притягивает нас в тишине, нашёптывая о достопамятных обычаях, об отрадных местах, об распахнутых дверях, друзьях и любимых, только и ждущих нас. И над всем этим – усыпанная камнями Голгофа, а на её вершине, явственный на фоне звёздного неба – холодный тёмный крест.

      – Не по нам, возможно, кровоточат руки и стопы, но по всем слезам горьким. Наша Голгофа может быть холмиком в сравнении с горами, где принял муки Прометей, и всё же для нас она крута и пустынна.

      Тут бы ему и замолчать. Хорошая нота, на которой можно ставить точку. Однако, похоже, он хотел затронуть ещё одну тему. Голгофа взывает даже к грешнику. К Иуде – даже перед ним врата живительного Гефсиманского сада не были закрыты.

      – Со своими тридцатью серебряниками он мог бы улизнуть. Жить в каком-нибудь удалённом многолюдном городе Римской империи, никому не известный, всеми позабытый. В жизни всегда найдутся свои прелести, свои награды. Ему тоже был дарован выбор. Тридцать серебряников, которые так много для него значили! Он швыряет их к ногам своих искусителей. Они не притрагиваются к ним. Он же бросается вон и вешается. Срам и смерть. Собственными руками он воздвиг себе собственный крест, никто не помогал ему. И он – даже Иуда – взбирается на свою Голгофу. Вступает в братство тех, кто во все века брели по её каменному склону.

      Джоан выждала, пока ни исчезнет последний из прихожан, и присоединилась к маленькой служке, караулившей момент, когда можно будет закрыть двери. Джоан поинтересовалась, что та думает по поводу проповеди, однако Мэри Стоппертон, будучи глуховатой, ничего толком не слышала.

      – Вполне

12

Видимо, имеется в виду Уильям Уайтли (1831—1907), английский предприниматель, основавший одноимённую розничную компанию и превративший универмаг в торговый центр.