Демон в белом. Кристофер Руоккио

клювом.

      – Потому что мне кажется, что между нами существует недопонимание, солдат, – ответил я, нарочито переступая через красную линию на полу, чтобы оказаться в зоне досягаемости птичьих когтей.

      – Милорд, отойдите! – мгновенно отреагировала надзирательница.

      – Мадам, повторите еще раз первое слово, – грозно посмотрел я на женщину.

      – Милорд?

      – Вот именно.

      Я шагнул еще ближе к решетке, не показывая, что моя рука под плащом лежит на рукояти меча, направленной точно в живот ксенобита. Здесь требовалась смелость, но не безрассудство.

      – А также потому, – продолжил я, – что мне будет очень жаль, если ваше китуун потеряет своего лучшего бойца.

      – Ваш, – прищурился Удакс.

      – Что-что?

      – Мы люди, а не вещи.

      Я нахмурился, осознав лингвистическую ошибку. Сьельсины были гермафродитами и обладали одинаковым набором органов, принимая ту или иную гендерную роль в зависимости от социального положения. У ирчтани существовало два пола, которые не совсем соответствовали нашим мужскому и женскому. Однако, подобно нам, ирчтани делили обязанности и функции в зависимости от пола.

      – Прошу прощения, – извинился я.

      Удакс резко выдохнул и отошел от решетки. Казалось, он удовлетворен. Расставив ноги, он присел посреди камеры, не говоря и не шевелясь. Он был как будто шокирован извинением от башан исени – от «высшего существа». Я подошел и, в свою очередь, схватился за решетку одной рукой. Другая по-прежнему не отпускала меч на случай, если птица все же решила бы напасть. Я рассчитывал, что приближение будет расценено как знак доверия, учитывая, как отчаянно надзирательница просила меня держаться за чертой.

      – Может, ты и прав, – произнес ирчтани словно бы про себя. – Может, ты и не такой, как другие.

      Я крепче сжал прут и вдруг понял, что уже давно не моргаю.

      – Удакс, ответь мне на один вопрос. От твоего ответа может зависеть твоя жизнь и жизни сотен твоих сородичей.

      Птицелюд поднял голову и посмотрел на меня с прищуром, с осторожностью, но промолчал.

      – Тебя кто-то подговорил? Тебя и тех, кто напал на моего друга Паллино. – Я почти просунул между прутьями голову. – Вам заплатили, чтобы убить меня?

      Удакс кивнул.

      Внутри меня все сжалось; сосуды погнали кровь к конечностям – древняя реакция загнанного зверя. Но я не был загнанным зверем. В ушах прозвучал голос Гибсона: «Страх убивает разум. Разум убивает страх». Я задержал дыхание, перевел дух и расслабился.

      – Кто?

      – Человек. Не знаю кто. Предложил достаточно, чтобы мы смогли откупиться от службы и отправиться домой богатыми. Больше я его не видел. – Он вытянул руку и пригладил взъерошенную голову. – Он был похож на этих ваших жрецов.

      Капелла. Мне в спину как будто вонзился ледяной клинок. Куда же без нее? Религиозный орден замышлял против меня на Эмеше еще до того, как я убил Гиллиама Васа. Я подозревал, что они строили мне и другие козни, но после Аптукки надеялся, что они не отважатся на столь вопиющие действия против любимца