Дочь короля. Вонда Макинтайр

занавеси? – спросил Ив.

      – Не знаю, Ив, я даже не знаю, почему она начинает кричать. Или почему затихает, или почему поет.

      Он пожал плечами:

      – Не важно, лишь бы шум не беспокоил его величество.

      Лакеи сняли импровизированные занавеси и вернули их на боковые стенки шатра.

      – Она так горевала, – протянула Мари-Жозеф. – Плыви ко мне, русалочка. Тебе не больно? Ты не ранена?

      Русалка молча подплыла к Мари-Жозеф. Та выпустила рыбку в воду. Русалка метнулась к ней, схватила ее перепончатыми руками и проглотила не жуя.

      – Какая она проворная!

      – Но, несмотря на все свое проворство, попалась в сеть.

      Мари-Жозеф бросила ей еще одну рыбу. Русалка с силой ударила хвостом, наполовину выбросилась из воды и схватила рыбу прямо в воздухе, а потом снова нырнула в фонтан, хрустя рыбьими косточками и плавниками.

      – Но ты же говорил, что тогда они совокуплялись, от страсти позабыв обо всем на свете…

      – Я не хочу обсуждать это!

      Под поблекшим загаром стало заметно, как Ив вспыхнул до корней волос.

      – Но…

      – Я не буду обсуждать со своей сестрой, только что вышедшей из монастырской школы, блудодеяние, даже совершаемое животными!

      Резкость Ива удивила ее. В детстве они обсуждали все. Конечно, в детстве они ничего не знали о блудодеянии, людском или зверином. Может быть, он и до сих пор ничего не знает и его смущает собственная неосведомленность, или, наоборот, знание истинной природы совокупления испугало его так же, как в свое время в монастыре и Мари-Жозеф.

      Она поймала последнюю рыбку и протянула ее русалке на ладони, без сачка. Русалка подплыла и замерла в нескольких саженях от нее. Рыбка забилась в ладони у Мари-Жозеф.

      – Ну, плыви сюда, русалочка, милая русалочка. Смотри, какая рыбка.

      – Рррыбка, – выдохнула русалка.

      Мари-Жозеф ахнула от восторга:

      – Она разговаривает, как попугай!

      Она выпустила рыбку прямо русалке в руки. Русалка с хрустом прожевала ее и нырнула в глубину.

      – Я приучу ее…

      – Сидеть тихо? – спросил Ив.

      – Не уверена, – задумчиво сказала Мари-Жозеф. – Вот если бы я знала, что́ ее печалит. Она так горевала… Я сама чуть не расплакалась.

      – Если бы ты расплакалась, никто бы и не заметил. А вот плач русалки докучал его величеству. Пойдем, нам пора.

      Пока Мари-Жозеф собирала в ящик принадлежности для рисования, он закрыл дверцу на цепочку и запер на засов. Она достала из-под стопки листков тот, на котором зарисовала голову русалки с нимбом из стекла и золота.

      – А это что? Откуда взялось стекло? И позолота?

      – Не знаю, должно быть, она нашла в фонтане разбитую бутылку и отслоившиеся листики позолоты со статуй.

      – Их положила туда живая русалка? Для этого она и убегала вчера ночью? Но зачем?

      Ив пожал плечами:

      – Русалки – как вороны. Тащат к себе все, что блестит.

      – Похоже на…

      – Ни на что это не похоже.

      Ив вырвал листок у нее из рук, скомкал