Не верь, не бойся, не проси. Морвейн Ветер

что-то, и, судя по всему, она была тут такая не одна.

      Один из мужиков в кожанках подошёл к ней и потянул за «хвост», отчего её голова запрокинулась. Всмотрелся в глаза.

      – И что с неё взять? – спросил он. – Пришей её, Тита, и дело с концом.

      – Сто косарей, – отчеканил другой, стоявший рядом. – Капец, Мангуст – красавчик, нашёл курьера.

      – Папаше звонили? – спросил тот, что держал Янку за «хвост».

      – Журавлёв так палиться не станет, – услышала Янка голос Ярика из-за спины и вздрогнула.

      Чиркнула спичка, и Янка уловила слабый запах дыма. Ей и самой адски хотелось курить, но сигаретку ей явно никто не собирался предлагать.

      Державший Янку тоже залез свободной рукой в нагрудный карман и, вытащив оттуда пачку «Camel», вытянул из неё губами сигарету.

      – И мордашка-то ничего… Вот, реально, в бордель что ли, продать?..

      – В бордель её никто не возьмёт, – отрезал Ярик из-за спины. – С такой фамилией – мороки одной…

      – А ты её фамилию знаешь? Мне лично она отказалась называть.

      – Короче, сосредоточься.

      – А чё сказать… У самой-то мысли есть, конфетка? Бабки где будешь брать?

      Янка покачала головой и закрыла глаза.

      – Пришить её, да и всё, – повторил мужик с пачкой Кэмела.

      – До завтра подумай. Одну тему пробью.

      Янка покосилась на Ярика. Она уже настолько устала, что ей стало попросту всё равно.

      – Окей.

      ***

      Сколько прошло времени, Янка не знала. Её снова приковали к батарее, и она какое-то время пыталась вывернуть руку из браслета наручника, но, конечно же, так и не смогла. Теперь уже не эта, а прошлая жизнь казалась сном.

      Дверь скрипнула, когда Янка окончательно лишилась сил, и, подняв глаза, пленница увидела на пороге уже знакомого мужчину.

      Ярик остановился напротив, внимательно разглядывая жертву.

      – Пробил что-то там? – спросила Янка.

      – Тебе бы язычок укоротить.

      – Нельзя. Язычок во мне самое ценное.

      – То-то я заметил, что кроме как трепаться, ты ничего не можешь.

      Янка промолчала: Ярик был, в сущности, прав. Просто в Кембридже юристов не учили, как вести себя в подобной ситуации .

      Ярик подошёл вплотную и приподнял её лицо за подбородок.

      – Как думаешь, стоишь ты сто косарей?

      Янка сглотнула. Вопроса она не понимала.

      – Тебя утром убьют, – пояснил Ярик. – Деньги ты отдать не сможешь, это понятно нам всем. Продать тебя куда-нибудь на восток – много мороки и ещё больше палева: дочурка Журавлёва и всё такое.

      – И что дальше? – спросила Янка внезапно охрипшим голосом. Она поняла вдруг, что не может оторвать взгляд от обманчиво тёплых карих глаз на равнодушном небритом лице.

      Ярик одной рукой извлёк сигаретку и закурил, продолжая придерживать подбородок Янки двумя пальцами и смотреть ей в глаза.

      – У меня нет ста косарей, – сказал Ярик. – Но я в отличие от тебя могу их найти.

      Янка снова сглотнула.

      – Ты поможешь мне? – спросила она.

      – Нет.