Русь святая – 2. Владимир of Владимир

на пальце, сам же подумал: – Она со мной не поздоровалась, а я с ней. – Татьяна молча следила за пальцем Владимирского и тогда он добавил: – Вы сегодня подозрительная какая то.

      – Это почему!? – Выпалила ключница.

      – Потому что здравствуй Татьяна.

      – А! Закрутилась. Здравствовать желаем, господин Владимирский. – И Татьяна вроде как успокоилась, затем её руки стали безжалостно теребить накинутую на плечи шаль: – Вы как имение выкупили, одной приходиться справляться. А я и не жалуюсь, только что собиралась прибраться. Она подхватила висящий на стуле передник и смахнув им со столика пыль, надела на себя.

      – А скажите мне Татьяна, когда вы в последний раз видели дочь хозяйки дома, Зинаиду Ивановну?

      – Когда? – Руки Татьяны вновь стали теребить, только теперь передник.

      – Да, когда? – Спросил Владимирский, сам же подумал, – что-то она темнит, коли так нервничает.

      – Тык когда, аж в прошлом году на Покрова Святой Богородицы. Она недели три гостила у матери, апосля уж съехала.

      – Значит это в конце октября было? – Задумчиво, как будто ему не интересно, спросил наш жандарм.

      – Где-то так.

      – А куда она направилась?

      – Дык кто ж их знает, господ, чай нам-то ни докладают. Небось к жениху поехали. – Руки Татьяны по прежнему не знали покоя.

      – Десять лет и все к жениху? – Строя удивление, спросил Владимирский.

      – Ну, уж этого нам не известно. Они, девушка свободных нравов были.

      – То есть вы хотите сказать, что у Зинаиды Ивановны помимо её вечного жениха Бжезинского, ещё кто-то был?

      – Не знаю я барин. – Взгляд ключницы заметно потемнел.

      – А скажите Татьяна, при вас приезжал ещё кто-нибудь к Зинаиде Ивановне из знакомых, за последний год, или на кануне её отъезда?

      – Не было никого, кроме пана Бжезинского, да и тот, как у Зинаиды Ивановны деньги кончились, больше к нам ни ногой.

      – Так значит она с ним разорвала свои отношения?

      – Как разорвала? – Ключница вновь лишила покоя свой фартук, затем спрятала под ним свои руки: – Простите барин, мне это не известно.

      – Ну а когда она отправлялась в последний раз, в чем она одета была?

      – В чем? В юбке вздёрнутой на шнурке…

      – Какого цвета?

      – Синей. И пальто чёрное.

      – Она утопленница, – подумал Владимирский и далее уже произнося в слух: – Как чувствует себя хозяйка Наталия Фоминична?

      – Её лучше не тревожить, у них нервы.

      – Да ты что? И сколько она приняла рюмок успокоительного?

      – Почитай бутылку настойки на апельсиновой корочке.

      – Послушайте Татьяна, я вас просил как-то это регулировать с алкоголем. – Татьяна молчала, Владимирский поднялся с кресла и направился к спальням бывших хозяек дома: – Так значит эта комната Зинаиды Ивановны?

      – Господин Владимирский!