Неживая вода. Елена Ершова

кузов грузовика, перекрученные тракторные цепи. Откуда-то доносились плаксивые голоса, но слов Игнат не разобрал. Оплавленная земля, несколько тлеющих изб да обломки техники – вот все, что осталось от присутствия нави.

      «Я ведь даже не попрощался со Званкой», – подумал мальчик.

      И тогда он увидел ее.

      Тело лежало на обочине, и издалека его можно было принять за сверток тряпья. Но сердце тут же сжало от предчувствия беды, и мальчик узнал разметавшиеся по земле пшеничные косы, и опрокинутое к небу лицо, и пестрый свитер, теперь разодранный в нескольких местах и запачканный чем-то темным и масляным. Званка лежала головой к дороге, но Игнат все равно увидел, что ниже свитера на ней ничего не было, и острые, вывихнутые колени белели в наступивших сумерках, словно обглоданные кости.

      Сначала Игнату хотелось кричать, умолять остановить машину. Он разлепил обветренные губы, но вместо слов из горла выходили какие-то хрипы. Глаза налились тяжестью, будто собрались вывалиться из глазниц. Похоже, что и время замедлилось.

      Проплывая мимо в вязком леденящем потоке безумия, Игнат смог разглядеть заскорузлые черные пятна на затылке, вдавленную грудь, на которой провисали лохмотья свитера, словно оборванные паруса после шторма. Круглое лицо теперь казалось маленьким, сморщенным, почерневшим – навь выпила жизнь без остатка, оставила только пустую, изломанную оболочку.

      Тогда с губ Игната наконец-то сорвался первый мучительный стон.

      – Ах ты, ирод! Куда тебя понесло? – из туманной пелены донесся крик бабки Стеши.

      – Да кто ж знал, что ее не убрали-то? – оправдывался Касьян. – Да тут быстрее, думал…

      – Ну, так гони! Гони!

      Мотор взревел, машина набрала скорость, и Игната по инерции отбросило назад. Сведенные судорогой пальцы все еще цеплялись за сиденье, и мальчик не чувствовал ничего. Тьма сжимала вокруг него тиски безумия. И оставалось только кричать, и извиваться в крепко удерживающих его руках, и кричать снова…

      …он возвращался в реальность рывками, преодолевая сопротивление накрывшей его волны небытия. Кто-то грубо тряс его за плечи, щеки горели, словно от удара.

      – Игнашка, да чего ты? Не дури, парень!

      Его встряхнуло еще раз. Голова безвольно мотнулась, но сознание снова возвращалось к нему. Глаза сфокусировались на встревоженном, небритом лице дядьки Касьяна.

      – Ты что это удумал, в обмороки падать? – ухмыльнулся тот и хлопнул парня по щеке шершавой ладонью. – Чай, не баба.

      Игнат захлебнулся слюной, прокашлялся. Во рту стоял неприятный привкус желчи.

      – Долго ты еще возиться там будешь? – послышался со стороны недовольный окрик Егора. – Одному-то мне машину не вытолкать!

      – Иду уже, иду! – раздраженно ответил Касьян.

      Он подцепил Игната за подбородок пропахшими табаком пальцами, заглянул в глаза.

      – Как теперь? Лучше?

      Игнат кивнул, громко шмыгнул носом.

      – Да…

      – Ну, вот и славно, – Касьян хлопнул парня