Одинокие. Константин Борисович Кубанцев

размашистым движением выхватила с полки комочек ткани – им оказались трусики – и сунула Яковлеву под нос (о, эти женские трусики цвета топленого молока, атласные и ажурные, возбуждали сами по себе) и сразу же, не обращая внимания на реакцию своего шефа, приподнялась на цыпочках, потянулась и с самой верхней полки достала еще одни. И развернула.

      Вторая модель понравилась Яковлеву меньше: спереди – мелкоячеистая прозрачная сетка треугольной формы, на ней – намек на вышивку – цветок: ромашка или лилия, а от углов треугольника – тонкие веревочки, почти что ниточки, и – все.

      «Уже не предмет туалета, а, чересчур одиозные в своем назначении, вызывающий атрибут половых отношений», – сердито подумал Яковлев.

      – И с бюстгальтерами тоже не все правильно.

      Зина не договорила.

      – Не надо про бюстгальтеры. Я – представляю, – оборвал он её.

      – Но я думаю…

      – Нет. Не надо! – в голосе Яковлева послышался приказ. – Никаких комментариев. Я, знаете ли, Зинаида Антоновна, не мальчик и понимаю, когда и при каких обстоятельствах «носят» вот такое белье.

      Отвечать тривиально – «и я не девочка» – Зина не стала, но от кривой усмешки в адрес Яковлева не удержалась:

      – Я объясню. Я только хотела…

      – Нет! Я же сказал – нет! – возбуждение, вспыхнувшее в нем недавно, прошло, сменившись раздражением.

      – А про парфюм? – все-таки задала Зина еще один вопрос, и Яковлев уловил в нем почти неприкрытую издевку.

      – Нет!

      Зина молча пожала плечами.

      Он еще раз огляделся. В поле его зрения попали книжные полки. В отличие от «кабинетной» – «спальная» литература была в основном развлекательной. Во всяком случае, так показалось при первом беглом взгляде на «корешки». Альбомы по искусству – они бросались в глаза форматом и глянцевой суперобложкой, и целый ряд из детективов, и большинство из них – российские, современные, хотя присутствовали и Агата Кристи, и Жорж Сименон, и Рекс Стаут. Стихи. Ничего примечательного.

      А Зина уже закончила осмотр платяного шкафа.

      – Придется выяснить, кто она – та, что жила с убитым. И поскорее! Сделать это, наверное, будет несложно.

      Он произнес эту фразу вслух, хотя вроде и не хотел, и Зина моментально отреагировала.

      – Выясняйте, – пренебрежительно бросила она, а сама с обидой подумала, – вот дурак, он меня даже слушать не стал.

      Нет, у Зины эти слова не вырвались. А Яковлев продолжал размышлять – что-то ведь его покоробило! Здесь! Не в доме, а именно – здесь! В этой комнате! Что? Что-то необычное. А в кабинете он этого не ощутил. Там он почувствовал только зависть, но зависть – чувство определенное, понятное, логично-объяснимое и даже прозрачное в своих первопричинах, вполне. А тут? Но впечатление ускользало – гнаться за ним показалось бессмысленным.

      «Не понял», – подумал он перед тем, как выйти.

      Глава 3. Допрос – объяснение термина

      Каждый вопрос, заранее обдуманный и даже