Сто страшных историй. Генри Лайон Олди

калекой на всю жизнь, чем испачкаться в грязи.

      – Ты в этом ходишь? – выдохнул я.

      – Хожу, господин.

      – Всегда?

      – Всегда, господин.

      – Завтра же куплю тебе нормальную обувь. В твоих только хурму с веток доставать.

      – Не делайте этого, господин.

      – Почему? Мне не жалко денег.

      – В другой обуви я не могу ходить, господин. В другой обуви я спотыкаюсь.

      Он спотыкается. В другой обуви, значит, спотыкается, а в этой порхает как птичка. И грязь к носкам не липнет. И «зуб» встает на место от легкого хлопка. Если остатки саке еще бродили у меня в голове, то сейчас весь хмель выветрился без остатка.

      – Сними маску, – велел я.

      – Не надо, господин.

      – Почему?

      – Это лишнее.

      – Ты у меня не первый слуга. Думаешь, в моем доме не видели безликих? Снимай, ты не можешь все время ходить в маске. Тебе надо есть, спать…

      – Позвольте мне остаться в маске, господин.

      – Снимай! – рявкнул я, теряя терпение. – Немедленно!

      Он подчинился.

      Во дворе воцарилось потрясенное молчание. Первой его нарушила неугомонная Каори.

      – Какой! – взвизгнула девчонка, не в силах сдержать восторг. – Какой красивый!

      Безликий? Если я ждал появления омерзительной массы, серой и губчатой, заменяющей каонай утраченные черты лица, я непростительно ошибся. О, у Барудзироку Широно было лицо! У него было лицо, которое следовало прятать под маской карпа с еще большей тщательностью, чем это делают каонай.

      Кожа Широно была ярко-красного цвета. В сумерках она выглядела багровой, как если бы слуга кипел от ярости, не имеющей выхода. Казалось, в любой миг Широно готов сорваться, забыть о приличиях и ударить тебя чем-нибудь по голове. Ощущение усиливалось, едва на тебя падал его бешеный взгляд. Возможно, бешенством тут и не пахло, просто глаза Широно вылезли из орбит так далеко, что их блеск внушал собеседнику безотчетный страх. Страх усугублялся еще и тем, что из-под губы Широно, даже когда он не открывал рта, торчали кончики клыков, острых и блестящих.

      А нос? Всем носам нос! Длиной в ладонь, не меньше, этот нос словно был создан для того, чтобы прятаться от насмешек под длинной рыбьей маской. На свой восхитительный нос Широно мог бы повесить пять, а то и шесть шнурков с монетками – и клянусь, ни один шнурок не соскользнул бы на землю.

      Передо мной стоял тэнгу[10], «небесная собака».

      Вернув себе самообладание после внезапного потрясения, я отметил, что во внешности моего нового слуги все-таки больше человеческого, чем это могло бы показаться на первый взгляд. Да и на руках Широно было по пять пальцев, а вовсе не по два, как рассказывали о тэнгу. По улице ему не стоило бы расхаживать без маски, но мне не составило труда довольно быстро привыкнуть к удивительному облику Широно.

      – А что? – внезапно, ни к кому не обращаясь, заметила

10

Тэнгу (букв. «небесная собака») – лесной дух, своего рода леший.