Три Л. Татьяна Буглак

малыша. Эти действия требуют от робота выполнения разных, подчас прямо противоположных программ. Мозг же человека делает всё это в фоновом режиме. Основатель центра быстро понял непосильность задачи и поменял направление исследований. Как раз в то время стало известно об особенностях «амнезии параллельщиков».

      – Тогда появились доказательства того, что мозг параллельщиков помнит все полученные до попадания в этот мир навыки, и при определённых условиях их можно сохранить. – Лев Борисович, немного придя в себя, налил вторую чашку водки. – Когда в этом мире появился я, исследования мозга параллельщиков уже шли полным ходом. И я с самого начала оказался втянут в них: мозг подростков пластичнее и меньше травмировался при переходе. Моя карта мозга, динамика приобретения знаний, сохранения прежних и освоения новых навыков ведётся все эти годы. И не только моя. Нас таких в мире было несколько десятков человек. Именно эти знания и стали использовать в нашем центре для создания искусственного интеллекта, а когда поняли, что программа бесполезна – для создания и обучения живого мозга.

      Он выпил водку, будто воду, взял с протянутой Леной тарелки кружок сервелата и продолжил, выплёскивая из себя не осознаваемую до этого, точнее не признававшуюся разумом, но копившуюся десятки лет боль.

      – Перенести сознание человека в компьютер нельзя, как и компьютерную программу – в мозг. Зато можно ускорить процесс обучения, «переписать» уже приобретённые человеком знания в только что созданный мозг. Не всё, не сознание, а базовые навыки: речь, основы математики, если человек владеет ими на рефлекторном уровне. В центре создали банки данных мозговой активности и генетической информации как параллельщиков, так и обычных добровольцев. И для этого же приобрели тело Лепонта. И меня взяли на работу именно для этого: я был живым двойником Лепонта. Я – его старший брат. И узнал об этом только сегодня!

      – Брат?! – Лена порадовалась, что уже сидела, потому что иначе бы не устояла на ногах.

      – Да, брат! – Лев Борисович, защищаясь от потрясения, заговорил нарочито насмешливым, ироничным тоном. – Родной брат! В тот год был всего один случай блокады: когда небольшую группу исконников окружили во временной лаборатории, они сдуру активировали прибор. Пострадала часть Квебека, в зоне блокады оказались несколько параллельщиков, в том числе и Леонид – это его настоящее имя. Семилетнего мальчишку усыновила семья русскоговорящих эмигрантов, и сразу стала зарабатывать на нём, эксплуатируя одновременно его ум и внешность. Они заключили договор с одной из исследовательских лабораторий: мальчишка с самого начала участвовал в изучении работы мозга и учился в частной школе при лаборатории – он был невероятно талантлив. Но ещё более – красив. И с подросткового возраста его засунули в индустрию моды. Это его и сломало. Часть истории я знал раньше, но никогда не додумался бы сравнить наши геномы, а первоначальный пространственный фон в моём случае не был известен. Сегодня, когда я принимал