Антология современной израильской драматургии. Коллектив авторов

хоть и неплохо зарабатываю.

      Крум: Рядом с тобой я чувствую себя великаном. Ладно, иди уже, топай.

      Тахтих: Конечно, пойду, раз это ты мне говоришь. Ты повелитель – ты к Теруде вхож. И знай еще, что если даже ты и не великан, а карлик, то все равно – я еще мельче.

      Расходятся.

Седьмая картина

      Улица перед домом Тугати. Ночь. Тугати сидит на своем балконе. На улице появляются Дольче и Фелиция, объевшиеся и обпившиеся на свадьбе.

      Тугати: Здравствуйте, госпожа Фелиция и господин Дольче. Ну как свадьба?

      Фелиция: Вот уж свадьба – так свадьба…

      Тугати: Маленько перекусили, а? Что было?

      Фелиция: Прошу прошения, но сейчас мы заняты усваиванием пищи… Идем, Дольче…

      Тугати: Крум вернулся.

      Фелиция (останавливаясь): Привез тебе чего-нибудь? Само собой – ничего. Завтра утром у меня визит к его мамаше.

      Тугати: Куры были?

      Фелиция (презрительно усмехаясь): Куры?.. Куры – это мухи по сравнению с тем, что там было…

      Тугати: Что вы говорите!..

      Фелиция: Наконец-то свадьба, как и положено быть свадьбе… Свадьба строительного подрядчика… Но только на разговоры нет сил… Пойдем переваривать, Дольче.

      Дольче: Я хочу немножко подышать воздухом…

      Фелиция: Он не хочет видеть, как я раздеваюсь… (Уходит.)

      Дольче (тяжело дыша): Ой, как же я обожрался…

      Тугати: А что еще там было?

      Дольче: Не спрашивай…

      Тугати: Я даже не смею вам завидовать.

      Дольче: Ой, как же я обожрался… Я сдохну…

      Тугати: Конечно же, и оркестр был, и танцы…

      Фелиция: О танцах никто не мог даже подумать… Кто был в состоянии шевельнуться?.. От стола – в сортир, из сортира – к столу… Ой, как же я обожрался, как же я обожрался… Я больше не могу… Еще один крошечный кусочек, и я бы сдох. Пойду-ка покончу с собой ломтиком торта… (Уходит.)

      Тугати (самому себе): Я не поверю, что не было танцев. Мужчины и женщины танцевали парами, тело к телу. И под музыку тихонько договаривались пожениться.

Восьмая картина

      Дом Теруды. Вечер. Теруда и Дупа перед зеркалом.

      Дупа: Какая же я страхолюдина… Когда чей-то взгляд скользит по мне, то это приятно, а когда на меня пялятся, то я в полной мере чувствую свое уродство. Как добиться, чтобы взгляд был мимолетным, а не пронзающим?

      Теруда: Моя проблема – это большая задница.

      Дупа: Ты можешь себе позволить это говорить потому, что ты привлекательнее меня. У тебя есть Крум, а до него был Тахтих, а до Тахтиха – опять Крум.

      Теруда: Тоже мне, находка. Крум как приходит, так и уходит.

      Дупа: А ко мне и не приходят. Я и озорница, и веселая, и щебечу, как птичка, а никого у меня нет. Оттого что я все это сохраняю в себе, я вот-вот взорвусь. Я столько могу подарить мужчине – любовь, преданность, заставить его весело смеяться, а у меня никого нет. Остаюсь веселой для себя.

      Теруда: Аж сморщилась вся.

      Дупа: