Костяной Венец. Анна Бэй

только Виктор дозволил себе нервную улыбку, как фатом перевёл взгляд на часы рядом с витриной, как будто они существовали и для него – но это же абсурд! – а потом с часов пронзительный взгляд ушёл на Виктора. Пространство будто расширилось, кружа голову нехорошими ассоциациями, почти осязаемой тревогой, будто…

      – Коридор… вероятности. – дрожащими губами прошептал Виктор, понимая, что уже не контролирует фантом, да и ситуацию в целом.

      Но тот и не думал бежать, материализоваться или вершить новые восстания с бесчинствами. Также спокойно стоя, он разомкнул тонкие губы и беззвучно медленно произнёс то, что Виктор понял со второго раза:

      – Гравитация?! – спросил Виктор и нахмурился.

      Рамин Творец сомкнул глаза, да так и не разомкнул, снова произнося губами, только в этот раз пространство заскрипело, выводя звуки шелестом, от которого по спине Виктора пробежал холодок:

      – Моя кровь на троне империи.

      Из сомкнутых щедро подведённых смолью глаз медленно катилась слеза, а фантом стремительно рассеивался. Виктор медленно закрыл витрину и осел на пол, потому что ноги перестали держать, да и руки выдавали дрожь.

      – Ваше высокородие? – прошептал подчинённый, – Что…? Помощь нужна? Наше время подошло, прибыли люди Олдорфа и императорский конвой.

      – Да-да, понял, спасибо. – голос Виктора осип, глаза всё ещё таращились от ужаса, но он взял себя в руки, – Ой, часы забыл… – он с опаской приблизился к витрине, последний раз взглянул на Венец, теперь видя в нём не кости, а человека, и поспешил покинуть зал.

      В кабинете его отделения ждала папка с делом Эльзы, на которую в этот раз переключался с трудом.

      Виктор достал из толстого дела Эльзы Эйс вырезки из газет, где фигурировали украденные девушкой драгоценности, среди которых весьма крупный экземпляр рубина, коллекционная статуэтка из нефрита, знаменитые картины, драгоценности и с десяток вексельных бумаг очень весомых по цене. Все её цели стоили непомерных денег, но отличие в том, что они продавались. Эльза не посягала на то, что станет обузой, хоть и трижды бесценной. Так, обчищая своих любовников, она проходила мимо уникальных картин, если при продаже могли возникнуть проблемы.

      Мужчина пропустил волосы через пальцы и тяжело выдохнул, гадая, какой из предметов коллекции императора мог привлечь Эльзу.

      – Венец. – нахмурился он, понимая, какое значение именно Венец имеет для её народа, – Не посмеет. И зубы обломает. Страшная вещь…

      Глубокий вдох, массаж висков, глоток воды – легче. Мужчина всё сидел и стыковал мелкие детали в одну картину, разрозненность событий мучала его, съедала.

      – При чём здесь Гарсив? – промычал он.

      Собственно, Фредо Гарсив и сам был человеком далеко не бедным. По описи в его поместье висели весьма любопытные предметы искусства – он упоённо собирал их и регулярно устраивал званые вечера, чтобы прихвастнуть коллекцией. Но что-то подсказывало, что привлекло Эльзу не это.

      Вырезки газет легли по временно́й цепочке.

      По