Костяной Венец. Анна Бэй

но знаковую дату. Двадцать один год свободы от крысиных силков, от цыганской грязи и заговоров.

      Слава императору Бернгарду Первому и Великому. Слава и долгих лет мудрого правления.

      – Империя празднует. Было бы что. – подытожил Виктор, складывая газету и убирая вон.

      Он потёр пальцами вмятину на деревянной столешнице и в глаза ударил фантом – как на ещё когда-то гладкую поверхность падает с полки тяжёлый подсвечник и скалывает дерево. Виктор мотнул головой, прогоняя прошлое, но вдруг тяжело вздохнул и снова раскрыл газету.

      Маленькая проекция цыганского табора вышла из букв текста статьи. Цыгане расступились и выпустили того, кто легко запрыгнул на телегу, выпятил жилистую грудь и натянул тонкие губы в сухой улыбке. На бритом черепе отразились блики солнца, мышцы заиграли неожиданной для такого телосложения силой. Что-то в нём было мистически притягательным, оттого цыгане следовали за мужчиной почти вслепую – опьянённые, зачарованные. Фантом забился в сражении со скалой, он вёл за собой уже тысячи людей, и не только цыган. Он не боялся ничего, не прятался за спинами людей, остервенело бросался только вперёд, не оглядывался.

      Предводитель бунтовщиков поднялся на трон, но сесть на него не решился. Замер и это стоило ему жизни. Его кровь брызнула на символ власти, но упасть замертво он не спешил, а упёрся в спинку рукой, поливая трон кровью, что-то со страстью и ненавистью шепча.

      Виктор не слышал – фантомы лишь передавали образ, но не звук.

      Призрак дрогнул под ветром перемен, пылинка за пылинкой уходил прежний силуэт, пока на его месте не остался Костяной Венец – жемчужина коллекции императора.

      Помимо жестокой истории Венец имел ещё одну особенность – ужасать и усмирять людей. Не буквально, как псионики, скорее дело в энергетике предмета, или же материала, из которого сделан. Виктор однажды затеял эту запретную тему с приятелями лекарями и техномагами, которые остервенело спорили о природе этой особенности. Оба мага сошлись на том, что эффект не оспорим и корни его в оттиске личности Рамина Творца.

      – Ваше высокородие! – обратился тихо подчинённый, – Мобиль ждёт, «нулевая» пересменка. – и аккуратно подмигнул.

      Виктор вылетел за секунду. Смена караула у сокровищ была необычная: предполагалось вычленить две минуты задержки у одной витрины без стражи императора и людей второго отделения – только приближённые.

      И лишь две минуты уединения на незаметную подмену подделки на настоящий Венец.

      Виктор позволил себе маленькую авантюру, от которой волосы встали дыбом – неприемлемо для протокольного человека закона, каким и был Тефлисс.

      Но любопытство оправдывало безобидную шалость. Ведь по факту Венец всё равно находился под охраной, никаких запрещённых манипуляций с ним проводить никто не собирался.

      Только маленький фантом – всё!

      Виктор чувствовал сопротивление и защиту. Но не ту привычную, как у техномагов, не органическую лекарскую вроде дурмана – другую, непривычную, не поддающуюся описанию.

      На лбу выступил пот, но упорство