Рыжее наследство. Инна Ромич

присутствующие повернулись к нему. Джеффри задохнулся от дикой ярости, на мгновение заставившей мир перед глазами вспыхнуть и перевернуться. Ничего, он еще покажет им… Покажет… Он быстро взял себя в руки.

      Ланкастер тоже смотрел на своего зятя, и в его глазах Джеффри со злостью прочитал лишь уважение и сочувствие. Сэр Генри всегда в первую очередь был рыцарем, а рыцарь должен быть честен и держать данное слово, чего бы это ни стоило. Его умирающий друг поручил ему проследить за исполнением его последней воли, и он во что бы то ни стало выполнит его просьбу. Сейчас он гордился зятем! Джеффри невыносимо захотелось свернуть его толстую кривую шею. Лучше бы отдал ему пергамент, Ланселот несчастный! Теперь он, видишь ли, раздулся от гордости за то, что своими руками лишил собственную дочь наследства. Безмозглый дурак!

      – Что ты скажешь, сэр Перси? – торжественно обратился к нему тесть.

      Джеффри мысленно выругался и, глубоко вздохнув, нахмурил брови. Теперь надо быть предельно острожным и ничем не выдать своих чувств.

      – Конечно, если я скажу, что сердце мое исполнилось радости, это будет неправдой. Мне горько сознавать, что отец в который раз обошел меня своим доверием. Но я, как почтительный сын, чту его волю и с радостью исполню ее. Все же с радостью, ибо это решение отца позволит мне наконец-то увидеть своего горячо любимого старшего брата, которого я не видел уже много лет…

      «И не видел бы еще столько же», – мысленно добавил он. Джеффри говорил горячо, с искренним чувством. Никто из тех, кто слушал сейчас молодого Перси, не догадывался, с каким именно чувством… В душе младшего Перси все переворачивалось от ненависти.

      – Завтра же я велю своим людям отправиться в Тейндел и передать моему брату последнюю волю отца, – закончил он. – А пока он не прибыл, я беру на себя бремя похорон и управление замком.

      Джеффри поклонился присутствующим. Генри Ланкастер, сурово сжав губы, слушал его речь.

      – Так и будет, – отозвался он. – Все ли согласны? – громовым голосом спросил он свидетелей.

      Несколько рыцарей, призванных подтвердить права наследника, дружно кивнули. У всех был торжественный и суровый вид.

      – Не каждый день в наше время встретишь такое благородство, Джеффри, – взволнованно произнес сэр Генри. – Я рад, что выдал дочь за достойного рыцаря. Эх, жаль, что ты отказался отправиться со мной в крестовый поход[17], – с досадой хлопнул он себя ладонью по бедру. – Я бы с радостью сражался с таким благородным человеком, как ты, бок о бок. Может быть, передумаешь? Теперь, когда ты потерял Нортумберленд… ну, в общем, самое время.

      Ланкастер смешался, осознав, что сморозил глупость. Его зятю и так несладко…

      Джеффри поклонился, демонстрируя глубочайшее сожаление, мысленно посылая ужаснейшие проклятия своему тугодуму тестю. Нечего сказать, утешил! Ему сейчас только не хватает сражаться на краю света с толпами балтийских язычников. Когда здесь у него

17

Балтийский крестовый поход против славян-язычников, затеянный папой и рыцарями-тевтонцами.