Акакий Акакиевич. Леонид Левинзон

царственную руку и делает движение, как бы лениво отгоняя комара.

      – Ты что?! Ты что?! – бросается на защиту мужичок, наскакивая грудью на обидчика. – Что кричишь? Это же Валя! Валя!

      Тут Мишка с Сергеем и подошли с ведром. Степенно подошли, осознавая, так сказать, значительность поступка.

      Мужики посторонились.

      – Дорогу! – голоса. – Дорогу!

      Ах, отлезьте, интеллигент! Надо быть проще и масштабнее. Ну да, конечно, куда вам с вашим стаканчиком.

      Жизнь удалась. Где-то разведены мосты, метро закрылось, в далёком с притягивающими звёздочками небе ещё более далёкая ледяная жёлтая луна, падает мокрый снег, прохожий поднял зонтик, спешит, поскальзывается, Клодтовы кони рвутся в вечном движении, хрипят на мосту, а нам не страшно, мы давно дома, а нам море по колено. Греют батареи, накурено, надымлено, даже нелюдимый холостяк-сосед Толик пришёл, Серёжкина гитара в действии:

      – И когда-нибудь по переулкам ты пройдёшь, болтая про любовь…

      При слове «любовь» Сергей сильно трясёт гитару, чтобы звук получился жалобнее и протяжнее. Звук получается.

      Час ночи, два часа ночи, Толик ушёл.

      – Серый, а кто тебе из наших девочек нравится?

      – А тебе?

      – Да никто! Машка зубрилка, Катю, Иру и Тоню вообще не видно, Надька двинутая. Оля ничего! Но что-то я её совсем не пойму…

      Сергей молчит, потом тихо отвечает:

      – Надя очень умная. И вообще, давай спать.

      А утром, как в расплату за тёплый вечер, гололёд и холод. Выпавшую мокрую кашу подморозило, скользко, на остановке уже толпа, вдруг там кто-то падает, и люди рассыпаются, будто пластмассовые фигурки. Добрались – сразу автобус! Идёт необычно медленно, остановился, но корпус всё равно развернуло.

      – Смотри, Серый, – говорит Мишка, – как надо входить!

      Проталкивает в первые ряды на вытянутой руке портфель и держит. Дверца автобуса открывается, толпа качается в едином порыве, портфель резко дёргает, Мишку тараном волочит к открытой двери, но вдруг ручка отрывается и хитреца отбрасывает назад, Сергей сгибается от хохота, автобус уезжает. На игриво блестящем под лучами солнца льду пуговицы, смятая пачка сигарет и сиротливо валяющийся портфель.

      – Да ну, Серый, брось, это только сегодня, ведь всегда получалось…

7

      Клёпин занялся карате и приходит на занятия с побитой мордой. Всем хвастается:

      – Это не просто карате, а стиль «шотокан»!

      – Ну и чем же он отличается, этот стиль? – полюбопытствовал Мишка.

      – Отточенной техникой, лёгкостью и быстротой перемещений, – заученно ответил Колька. – Смотрите!

      Колька поставил за спиной стул и что есть силы прыгнул назад. Упал.

      – Лучше бы ты почаще учебник открывал! – посоветовала Маша Бододкина.

      – Молилась ли ты на ночь, Дездемона? – поднимаясь с пола, в ответ задумчиво спросил её каратист. – А? Я тебя спрашиваю, дочь ошибок трудных?

      – Что-что? – у Маши заалели красные пятна на скулах.

      – Мишка!

      – Ну?

      – Вроде