Граф Монте-Кристо. Александр Дюма

который вдруг исчез. Впоследствии я узнал, что он содержался в замке Иф, и я желал бы получить некоторые сведения об его смерти.

      – Как его звали?

      – Аббат Фариа.

      – О, я отлично помню его, – воскликнул г-н де Бовиль, – он был сумасшедший!

      – Да, так я слышал.

      – Он несомненно был сумасшедший.

      – Возможно; а в чем выражалось его сумасшествие?

      – Он утверждал, что знает про какой-то клад, про несметные сокровища, и предлагал правительству огромные суммы за свою свободу.

      – Бедняга! И он умер?

      – Да, с полгода тому назад, в феврале.

      – У вас превосходная память.

      – Я помню это потому, что смерть аббата сопровождалась весьма странными обстоятельствами.

      – Могу ли я узнать, что это за обстоятельства? – спросил англичанин с выражением любопытства, которое вдумчивый наблюдатель с удивлением заметил бы на его бесстрастном лице.

      – Пожалуйста; камера аббата находилась футах в пяти-десяти от другой, в которой содержался бывший бонапартистский агент, один из тех, кто наиболее способствовал возвращению узурпатора в тысяча восемьсот пятнадцатом году, человек чрезвычайно решительный и чрезвычайно опасный.

      – В самом деле? – сказал англичанин.

      – Да, – отвечал г-н де Бовиль, – я имел случай лично видеть этого человека в тысяча восемьсот шестнадцатом или в тысяча восемьсот семнадцатом году; к нему в камеру спускались не иначе, как со взводом солдат; этот человек произвел на меня сильное впечатление; я никогда не забуду его лица.

      На губах англичанина мелькнула улыбка.

      – И вы говорите, – сказал он, – что эти две камеры…

      – Были отделены одна от другой пространством в пятьдесят футов. Но, по-видимому, этот Эдмон Дантес…

      – Этого опасного человека звали…

      – Эдмон Дантес. Да, сударь, по-видимому, этот Эдмон Дантес раздобыл инструменты или сам сделал их, потому что был обнаружен проход, посредством которого заключенные общались друг с другом.

      – Этот проход был вырыт, вероятно, для того, чтобы бежать?

      – Разумеется; но на их беду с аббатом Фариа случился каталептический припадок, и он умер.

      – Понимаю; и это сделало побег невозможным.

      – Для мертвого – да, – отвечал г-н де Бовиль, – но не для живого. Напротив, Дантес увидел в этом средство ускорить свой побег. Он, должно быть, думал, что заключенных, умирающих в замке Иф, хоронят на обыкновенном кладбище; он перенес покойника в свою камеру, влез вместо него в мешок, в который того зашили, и стал ждать минуты погребения.

      – Это было смелое предприятие, доказывающее известную храбрость, – заметил англичанин.

      – Я уже сказал вам, что это был очень опасный человек; к счастью, он сам избавил правительство от беспокойства на его счет.

      – Каким образом?

      – Неужели вы не понимаете?

      – Нет.

      – В замке Иф нет кладбища; умерших просто бросают в море, привязав к их ногам тридцатишестифунтовое ядро.

      – Ну и что же?.. –