Граф Монте-Кристо. Александр Дюма

с участием.

      – Милостивый государь, – сказал г-н Моррель, смущение которого увеличивалось от этого пристального взгляда, – вы желали говорить со мной?

      – Да, сударь. Вам известно, от чьего имени я являюсь?

      – От имени банкирского дома «Томсон и Френч»; так по крайней мере сказал мне мой казначей.

      – Совершенно верно. Банкирский дом «Томсон и Френч» в течение ближайших двух месяцев должен уплатить во Франции от трехсот до четырехсот тысяч франков; зная вашу строгую точность в платежах, он собрал все, какие мог, обязательства за вашей подписью и поручил мне, по мере истечения сроков этих обязательств, получать по ним с вас причитающиеся суммы и расходовать их.

      Моррель, тяжело вздохнув, провел рукою по влажному лбу.

      – Итак, – спросил Моррель, – у вас имеются векселя за моей подписью?

      – Да, и притом на довольно значительную сумму.

      – А на какую именно? – спросил Моррель, стараясь говорить ровным голосом.

      – Во-первых, – сказал англичанин, вынимая из кармана сверток бумаг, – вот передаточная надпись на двести тысяч франков, сделанная на вашу фирму господином де Бовиль, инспектором тюрем. Вы признаете этот долг господину де Бовиль?

      – Да, он поместил у меня эту сумму из четырех с половиной процентов пять лет тому назад.

      – И вы должны возвратить их ему…

      – Одну половину пятнадцатого числа этого месяца, а другую – пятнадцатого числа будущего.

      – Совершенно верно. Затем вот еще векселя на тридцать две тысячи пятьсот франков, которым срок в конце этого месяца. Они подписаны вами и переданы нам предъявителями.

      – Я признаю их, – сказал Моррель, краснея от стыда при мысли, что, быть может, он в первый раз в жизни будет не в состоянии уплатить по своим обязательствам. – Это все?

      – Нет, сударь; у меня есть еще векселя, срок которым истекает в конце будущего месяца, переданные нам торговым домом «Паскаль» и торговым домом «Уайлд и Тэрнер», на сумму около пятидесяти пяти тысяч франков; всего двести восемьдесят семь тысяч пятьсот франков.

      Несчастный Моррель в продолжение этого исчисления терпел все муки ада.

      – Двести восемьдесят семь тысяч пятьсот франков, – повторил он машинально.

      – Да, сударь, – отвечал англичанин. – Однако, – продолжал он после некоторого молчания, – я не скрою от вас, господин Моррель, что при всем уважении к вашей честности, до сих пор не подвергавшейся ни малейшему упреку, в Марселе носится слух, что вы скоро окажетесь несостоятельным.

      При таком почти грубом заявлении Моррель страшно побледнел.

      – Милостивый государь, – сказал он, – до сих пор, – а уже прошло больше двадцати четырех лет с того дня, как мой отец передал мне нашу фирму, которую он сам возглавлял в продолжение тридцати пяти лет, – до сих пор ни одно представленное в мою кассу обязательство за подписью «Моррель и Сын» не осталось неоплаченным.

      – Да, я это знаю, – отвечал англичанин, –