Королева Бедлама. Роберт Маккаммон

Бридж-стрит и тем местом, где вы якобы наткнулись на тело, множество трактиров. Почему вы не зашли в один из них?

      – А!.. ну…

      – Как лежало тело? – вдруг спросил Маккаггерс.

      – Как лежало, сэр? Ну… на спине, сэр. Я едва на него не наступил.

      – Почему у вас руки перепачканы кровью?

      – Я пытался его разбудить, сэр. – Дальше Кови забормотал торопливо, как в горячке: – Я ж решил, что это… ну, просто пьяный валяется… упал да заснул! Вот я и решил разбудить… подсобить человеку-то! Схватил его за рубашку… а потом увидел, что к чему.

      Маккаггерс на минутку отвлекся от разговора: сунул руку в ведро с чистой водой и охладил лоб.

      – Вы обыскали этого человека, Гарднер? Ножа при нем не было?

      – Обыскал, ножа нет. Но он мог его и выбросить.

      – Что-нибудь еще нашли?

      – Пару мелких монет… – Лиллехорн нахмурился. – А что, собственно, я должен был найти?

      Маккаггерс, видно, ощутил очередной позыв, спешно наклонился над ведром и содрогнулся всем телом, однако отведать свой ужин во второй раз ему больше не пришлось.

      – К примеру, перчатки, которые помогали ему орудовать скользким от крови ножом, – наконец выдавил Маккаггерс. – Ножны. Какой-нибудь предмет, принадлежавший жертве. Мотив. Словом, этот юноша мистера Деверика не убивал. Равно как не убивал он и доктора Годвина.

      – Доктора Годвина? При чем тут…

      – Полно, к чему эти экивоки. Совершенно ясно, что Годвина убил тот же самый человек.

      Последовало долгое молчание. Лиллехорн наблюдал за работой Зеда: тот отирал кровь, споласкивал тряпку в ведре, отжимал ее и вновь прикладывал к ранам. Таким образом он почти полностью очистил лицо мистера Деверика.

      Наконец Лиллехорн глухо произнес:

      – Все по домам.

      Диппен Нэк первым рванул к лестнице, следом за ним – Кови. Мэтью двинулся было за мистером Садбери, Ефремом и мистером Аулзом, но Лиллехорн бросил им вслед:

      – Все, кроме секретаришки.

      Мэтью замер. Не к добру это…

      – Простите? Простите, можно я спущусь?

      Все сразу узнали голос. Главный констебль поморщился. В дверях на вершине лестницы появился Мармадьюк Григсби с деловито закатанными рукавами.

      – Вас здесь не ждали, мистер Григсби. Ступайте домой.

      – Прошу прощения, сэр, но на улице такие толпы бродят – я лишь вызвался проводить сюда миссис Деверик и Роберта! Им можно войти?

      – Только юноше… Велите ему спускаться, а миссис Деверик пусть…

      – Главный констебль желает сперва говорить с вашим сыном, мадам, – донесся голос Григсби.

      Юный Роберт – бледный и ошарашенный, с заспанным лицом и растрепанными каштановыми кудрями – ужасающе медленно пошел вниз по лестнице. Григсби, как верный пес, держался рядом.

      – Закройте дверь! – рявкнул на него Лиллехорн. – С той стороны!

      – Да-да, сэр, простите, виноват! – Григсби громко хлопнул дверью – впрочем, сам при этом остался в покойницкой и с чрезвычайно решительным видом пошел вниз по лестнице.

      Зед