Акулы во дни спасателей. Каваи Стронг Уошберн

школы.

      – Слава богу, – сказал твой отец. – Я думал, он там дрочит.

      Я шикнула на него, но твоего отца разве уймешь.

      – Да ладно, чё такого, кое-кто из моих друзей раньше тоже это самое. Я тебе рассказывал, как Джон-Джон попробовал с собачьим…

      – Оги, заткнись.

      Сверху послышался шум. В прогалину меж деревьев юркнула дрожащая темная тень и, хлопая крыльями, шлепнулась кувырком на землю рядом с тобой. В воздух взметнулось перо. Тень приподнялась – это была сова – и потащилась к тебе, дернулась несколько раз неловко и наконец обмякла у твоих ног, клювом вверх. Мы видели, как поднимается и опускается ее грудка, все медленнее и медленнее.

      Ты закрыл глаза и возложил ладони на сову.

      – Он что… – начал твой отец.

      Дыхание совы все замедлялось. Легкое, точно тонкий листок бумаги. Ты поморщился, напрягся, по твоей щеке катился пот. Меня снова охватила дурнота. Я была невесомой, я была в небе, махала руками, только это были не руки, а жилистые мышцы и парящие полотнища оперенных крыльев. Я взмыла в небо, в безоглядную его синеву, бугристые гребни Коолау подо мной становились меньше и меньше. Кругом был только воздух, обрамленный золотым светом, я устремилась к солнцу, точно на самом быстром лифте, поднималась, расправив крылья, и наконец все, что я видела, лопнуло, как мельчайший пузырек.

      Я снова очутилась в роще, возле твоего отца, сова под твоей ладонью перестала дышать. Продолжая сидеть, ты приподнял птичье тельце за крыло и швырнул на траву. Сова упала, неуклюже вывернув скрюченную лапу.

      – Черт! – крикнул ты дрожащим, осекающимся голосом, нормальным мальчишеским голосом. Обхватил руками голову и зарыдал.

      – Не надо! – Твой отец с шумом выпрыгнул из нашего укрытия, я не успела его остановить. – Не надо!

      На его крик ты обернулся, весь красный и в соплях. Отец направился к тебе, но ты отпрянул.

      – Не трогай меня, – предупредил ты, и твой отец застыл, наклонившись и протянув руки, чтобы тебя поднять. Наши с тобой глаза встретились и разошлись; я перевела взгляд на сову. Из кучки перьев торчало вверх крыло, налетавший ветерок ерошил пучки пуха. Как ни странно, мне было ничуть не грустно, меня переполняло эхо того, что я почувствовала и увидела перед этим, золота и высоты.

      – Мы всего лишь хотели убедиться, не случилось ли с тобой чего, – сказал твой отец.

      Ты встал, подошел к сове.

      – Найноа, – проговорила я, потому что ты показался мне маленьким и словно в чем-то виноватым, темно-каштановые волосы были короче, чем у брата, ты тогда причесывал их на косой пробор, и на тебе по-прежнему была белая школьная футболка поло и темно-синие брюки, правой рукой ты держался за бицепс левой, вытянутой вдоль тела. – Все хорошо?

      – Ну конечно, – ответил ты, и тут я заметила лопатку – наверное, ты принес ее из нашего гаража. Ты выдернул ее из земли и принялся копать.

      – Тебе помочь? – спросил твой отец.

      – Вы мне не поможете, – ответил ты.

      И твой отец вернулся ко мне. Мы не стали смотреть,