Новые Дебри. Диана Кук

подняла рогатку, вложила в резинку подходящий камень. Два гуся были настолько зачарованы прудом и друг другом, что даже не услышали щелчка. И лишь когда камень выбил из одного облачко перьев, другой взвился в воздух с несчастным гоготом, оставшись одиноким.

      Агнес забрела в воду, чтобы вытащить птицу.

      – Ты сделаешь мне подушку? – спросила она, когда вернулась, разглаживая перья и размазывая по ним кровь.

      Беа забрала у нее гуся, перерезала ему горло, чтобы убить наверняка и спустить кровь.

      – Я сделаю тебе самую мягкую из подушек, родная моя.

* * *

      Пока они облизывали пальцы дочиста, Беа заметила, что Агнес дрожит. Ночь ожидалась холодная, а у Беа были при себе далеко не все шкуры, на которых они обычно спали. Большую часть их скарба носил Глен. Костер от холода уже не спасал.

      Беа спросила:

      – Может, нам стоило бы поискать остальных?

      Агнес помотала головой:

      – Мне нравится здесь с тобой.

      У Беа дрогнуло сердце. Она подыскала подходящие по размеру камни и положила их в костер, чтобы согреть для постели.

      – Почему мы жили в Городе, если он такой плохой?

      – Потому что там жили все.

      – Кроме твоей бабы.

      – Ну, моя бабушка тоже переселилась туда, когда ее вынудили покинуть дом. Некоторое время она жила с нами. Пока не умерла.

      На небе замерцала первая звезда. Луна смелее выглянула из своего логова.

      – Тебе нравится Город? – спросила Агнес.

      – Иногда, – сказала Беа.

      – А что тебе в нем нравится?

      – О, да все хорошее.

      – Например?

      – Ну, еда. В Городе еда другая. Больше для удовольствия, чем для того, чтобы появились силы. Конечно, теперь все уже по-другому, но, когда мне было столько же лет, сколько тебе сейчас, еда была главным удовольствием.

      Агнес перевела взгляд на свои руки, и Беа вдруг сообразила: девочка, возможно, даже не знает, что такое удовольствие. Или знает, но понятия не имеет, как это называется. Слишком многое из того, что они делали изо дня в день, было просто жизнью. Они не облекали ее в слова.

      – А что такое удовольствие, ты знаешь. – Беа притянула ее к себе и погладила по спине. Агнес прикрыла глаза. – Видишь, как это приятно? Могу поспорить, тебе сейчас тепло и надежно. Это и есть одно из удовольствий. – Беа медленно просунула пальцы в подмышку Агнес и пощекотала ее. Агнес взвизгнула, расхохоталась и в шутку набросилась на Беа. – И вот эти дурацкие ощущения – тоже удовольствие.

      Агнес уткнулась лицом в живот Беа, обхватила ее за талию костлявыми руками. Сквозь одежду Беа кожей чувствовала ее горячее неглубокое дыхание.

      – Есть самые разные удовольствия – от утешения до восторга, – продолжала она, прижимая дочь к себе. – Еда может быть и тем и другим.

      – А какая еда тебе нравилась больше всего?

      – Наверное, смотря когда. Если бы ты спросила меня, когда я была в твоем возрасте, я назвала бы пиццу. Ты помнишь пиццу?

      Агнес покачала