Аристократ. Пять грязных искусств. А. Райро

вам объясню. Эта пуля… она особенная. Когда инспектор собрался вас арестовать, то зарядил револьвер единственным патроном. И вынув из вас эту пулю, я вынул из вас и рану… и боль, что она доставляла. Прекрасно, не правда ли?

      Я промолчал. Внутри все напряглось в ожидании развязки этого странного разговора.

      Голос волхва стал громче и неприятнее, а его маска почернела.

      – Наверное, вы не совсем понимаете свойства этой пули? Я объясню еще кое-что. Эта пуля позволяет не только забрать боль, но и отдать ее обратно. Отдать в разы более сильную боль. В десятки и сотни раз более сильную. Показать вам, как это бывает?

      Дважды повторять не пришлось. Я тут же понял, что сейчас случится…

      И оно случилось.

* * *

      Херефорд сжал пулю в кулаке, поднес к губам и зашептал.

      В это время тэн Зивард сложил руки на груди, сделал шаг назад, к стене и продолжил наблюдать.

      Сначала я ощутил покалывание в правом бедре, прямо на месте шрама, будто кто-то невидимый ткнул в мышцу рапирой. Место укола принялось нагреваться… нет… нестерпимо жечь. Боль становилась все сильнее и объемнее, все интенсивнее.

      Я попятился, обхватив бедро ладонями, но как только прикоснулся рукой к коже, ее охватило еле переносимым жаром. Мое отступление остановила стена, я ударился лопатками о холодный гранит. Буквально вжался в него.

      Боль продолжала подавлять, сверлить, жечь, рвать мою ногу на части, а вместе с ней и все тело.

      – Какого… хрена… вы творите?.. – еле выдавил я.

      Маска Херефорда следила за мной безотрывно.

      – Думаю, этого еще недостаточно, – тихо сказал он. – С вашим упрямством нужно больше боли, – он повторил это еще раз: – Нужно. Больше. Боли. Нужно! Больше!.. Боли!! Нужно больше боли!!!

      Кожаная перчатка волхва скрипнула от напряжения: он сжал кулак с пулей сильнее… еще сильнее… еще…

      Не удержавшись на ногах, я соскользнул по стене на пол. Хрип расцарапал горло, но стон я подавил. Эти сволочи не дождутся от меня ни звука. Уж лучше сдохнуть.

      Я повалился на бок, скорчился на полу, а боль, эта адская нечеловеческая боль продолжала раздирать мое тело, перекатывалась по костям. Она хрустела во мне, перемалывала, заживо разбирая меня по кускам. Пространство поплыло перед глазами, живот скрутило от сильного рвотного позыва. Я зажмурился до онемения век и громко засопел. Тело сковало судорогой, я перекатился на живот и уткнулся лбом в пол. Казалось, мышцы вот-вот лопнут от напряжения.

      – Мистер Питон? – услышал я сквозь шум в ушах. – Мистер Питон?..

      Говорить я уже не мог. Даже шептать. Лишь закусил губу, ощущая сладко-соленый вкус крови на языке. Еще чуть-чуть – и откушу половину собственной нижней губы. И воздух… воздуха не хватало…

      – Херефорд, хватит! – выкрикнул Зивард. – Хватит, я сказал! Он готов!

      – Нет, мне нужно его дожать, – возразил Херефорд. Его голос стал ближе и громче: – Слышите меня, мистер Питон?.. Черт… Эй, приятель?

      От боли у меня онемел язык, но я сделал над собой невероятное усилие.

      – Пош-ш-шел…