Аристократ. Пять грязных искусств. А. Райро

собственной жизни.

      Всего за сутки…

      Глава 3. Рэй получает пулю

      За сутки до этого

      Кабинетная работа – дело неблагодарное, это я понимал с самого начала.

      Мог ведь преспокойно зарабатывать на боях, но нет. Ребекка все мозги мне вывернула: хватит развлекать народ мордобоем. Ты выше этого. Найди нормальную работу. И что я нашел? Жалкие гроши и полный набор недоразумений.

      Далеко ходить не надо: одно из недоразумений уставилось сейчас на меня.

      Кажется, его фамилия Хиггинс. Бычара Хиг – так все его называли.

      А пацан в свои пятнадцать лет и вправду походил на быка. Высился надо мной неповоротливой мясной глыбой, да еще и сунул мне под нос тетрадь со своими убогими опусами.

      – Ну и что это? – Я взял заляпанную парафином тетрадь и посмотрел Хиггинсу в глаза.

      Вот уже два месяца я пытался прижиться на «нормальной работе». В гимназии, в классе для трудных подростков (больше меня никуда не взяли), и как любой мало-мальски сознательный стажер надеялся найти на лице ученика хотя бы проблески ума, но отсутствие такового я наблюдаю у него все эти два месяца. Там все безнадежно.

      – Это сочинение, мистер Питон, – он ухмыльнулся, намеренно сделав ошибку в произношении моей фамилии, а ведь отлично знал, как это меня раздражает.

      Вот говнюк.

      Его красноватое рыхлое лицо явно просило кулака.

      Я бросил тетрадь на угол стола, так в нее и не заглянув, и откинулся на спинку стула. Неспешно охватил взглядом объемную фигуру Хиггинса.

      – Ударение на первый слог, а не на второй. Надо произносить: «Мистер Пи-и-тон», – терпеливо поправил я его, но с удовольствием съездил бы по шее. – Я ведь не коверкаю твою фамилию, и ты будь добр делать то же самое по отношению к другим.

      Ноль реакции.

      Никакого мыслительного процесса на лице парня так и не отобразилось. Честно сказать, я его и не ждал, но хотя бы смущения… Малолетний наглец даже глазом не моргнул.

      – Так вы не хотите взглянуть на мое сочинение? – напирал он.

      – Не хочу.

      – Ну, пожалуйста, мистер Питон. Я же старался!

      И опять ударение не туда. Да что за сукин сын.

      Чтобы избавить себя от его общества, я взял тетрадь. Открыл на первой странице и увидел старательно выведенную карандашом задницу. Огромную, во весь лист.

      Под рисунком значилось: «Новый дом мистера Питона. Приятного путешествия, сраный бродяга!»

      Вот как?..

      Бродяга, значит.

      Что ж, ничего удивительного. Я с детства привык к оскорблениям. Вырос в сиротском приюте, а в Бриттоне, где полноту и влиятельность рода ценят как ни что другое, сирот почти не бывает.

      Почти. Ведь я-то был.

      А вместе со мной в маленьком приюте на окраине Лэнсома проживало еще восемь детей. Всего девять сирот на всю страну. И сказать, что мы с лихвой познали прелести жизни безродных бродяг, считай ничего не сказать.

      – Это все, мистер Хиггинс? – поинтересовался я равнодушно.

      Лицо Хиггинса