Русь святая. Владимир of Владимир

он нащупал бинт завязанный бантиком, стягивающий повязку на голове. Владимирский развязал бинт и бросил на пол повязку, которой были перемотаны его щёки:

      – Ещё бы подгузники надели. – Возмущённо бубня, стал он подниматься. Внутренняя боль и нежные ручки сиделки, пахнущие уксусом, остановили его:

      – Сударь! Сударь, послушайте! Вам ещё не следует вставать.

      Больной потянул вскочившую девчонку к себе, посадив рядом с собой на постель:

      – Сколько я здесь?

      – После операции вы проспали ночь, день, и ещё ночь.

      – Мне нужно встать! Ты понимаешь, там мои товарищи! Они гибнут! Я должен им помочь! – Больной опираясь на сиделку, превозмогая боль пытался сесть на кровати.

      – Вы не можете, у вас может начаться кровотечение. – Девушка по инерции своей грудью пыталась остановить больного, как бы преграждая ему путь, таким образом как это делает мама, успокаивая расшалившегося малыша.

      – Какая грудь. Второй размер, с большой претензией на третий.

      – Сиделка покраснела и позвала на помощь:

      – Пётр!

      – Из передней части избы, появился молодой парень в опять странной солдатской форме, этакую больной раньше видел по телевизору:

      – Ваше благородие, не велено вам вставать. – И солдатик аккуратно положил Владимирского на кровать.

      – Ваше благородие? – Растерянно думал больной, вслух же спросил: – Кем не велено?

      – Светланой Сергеевной ваше благородие. Они ваш Ангел хранитель. – Отрапортовал солдатик.

      – А. – Произнёс безразличным тоном больной, вообще ничего не понимая.

      – Барышня, их благородие пришли в себя. Вы бы шли отдохнули маненько, чай вторые сутки не спите, умаялись.

      Барышня вновь вспыхнула алым светом, затем задрав голову распорядилась:

      – Пётр, голубчик. Больному нужен покой. Здесь я могу надеяться только на ваше благоразумие.

      – Слушаюсь барышня.

      Барышня удалилась с чувством собственного достоинства, Пётр остался все так же стоять, по стойке смирно.

      – Ты кто?

      – Ваш ординарец Петрушка, ваше благородие! – Отрапортовал солдатик, тревожно глядя на больного.

      Владимирский посмотрел в окно, там зеленела яблоня.

      – Сегодня какое число?

      – Нынче у нас тридесятое юня, ваш благородие.

      – А год?

      – Как же так ваш благородие, семьдесять седьмый от Рождества Христова. – Денщик Пётр с ещё большим удивлением уставился на больного.

      – Какой год? Назови целиком. Тут такое дело Петя. Понимаешь, я после контузии вообще ничего не помню.

      – Как же так выше благородие, разве такое бывает? – Теперь в глазах Петра появилось абсолютное удивление: – Тыша восемьсот семьдесят седьмый год нынче.

      – О Петя! Бывает Петя. Есть такая болезнь, амнезия называется. Это когда больной абсолютно теряет свою память и не помнит не то что мать и отца, но и как его самого зовут. Кстати, у тебя классный