Бора. Наталья Дмитриевна Прохорская (Трусова)

она обдуманно принимала решения, ощутить её кроткость и добродушие по отношению к домочадцам, как первое впечатление рассеивалось. Словно порождая непробиваемый щит, она накрывала им нуждающихся и окутывала ореолом, оберегающим от житейских невзгод.

      После лёгкого полдника я отправилась разведать территорию, а она оказалась обширной. При беге трусцой ноги утопали во влажной земле. Вдруг любопытному взору предстало знакомое дерево. В один миг оказавшись под густой кроной, я судорожно принялась раскапывать рыхлую почву.

      – Марли, что ты творишь? – услышала я позади взволнованный оклик.

      – Просто увидела что-то в земле, – соврала я.

      – Тут полно мелких грызунов, – отмахнулась Лидия Петровна, – иди лучше в дом, отдохни.

      Оценив меня недовольным взглядом, бабушка, крепко сжала мой локоть и настойчиво повела с собой. По пути она быстро описала здешнюю фауну и кратко рассказала о таившейся в недрах планеты опасности. Терпеливо выслушав нравоучительную лекцию, я отправилась на принудительный отдых, прописанный доктором.

      В сумерках, когда туман наконец рассеялся, я почувствовала прилив сил и охотно выскочила на разминку. Хекет производила неизгладимое впечатление. Чистый ароматный воздух насыщал кислородом лёгкие и пропитывал каждую клеточку тела. Косые лучи местного солнца плавно окутывали поверхность планеты. Проходя сквозь многокилометровый озоновый слой, они теряли большую часть вредных свойств, а при столкновении с паром, выделяемым местными растениями, приобретали зеленоватый оттенок. Из-за этого порой на небосводе отчётливо виднелся изумрудный диск, особенно подобное явление было заметно во время тумана и несколько дней после. Выходя на улицу, люди превращались в зелёных гуманоидов, погрязших в суете. И лишь в помещениях, где создаваемый искусственно белый свет возвращал человеку привычный облик, можно было расслабить покрасневшие глаза, измождённые непривычными нагрузками.

      Ночью, укутавшись в тёплое одеяло, я с удивлением изучала чёрное небо, усыпанное маленькими изумрудами, и, вслушиваясь в непривычное пение сумеречных птиц, вдыхала сладковатый запах пыльцы, залетающей через открытую форточку. Немой вопрос не мог рассеять нешуточные опасения. Где хранилась карта памяти, переданная отцом, куда я спрятала её? Мысль о том, что все ответы таились внутри больного разума, приводила в отчаяние, после безуспешных попыток докопаться до истины.

      Утром, с трудом подняв с кровати налитое тяжестью тело, я неохотно отправилась на привычную тренировку. Лёгкие спазмы в неразработанных мышцах, казалось, отдавались эхом в каждой клеточке непроснувшегося организма. Однако, пересекая обширное поле, я с прежним любопытством озиралась по сторонам. Знал ли мой предполагаемый убийца тайну, скрывающуюся глубоко в недрах подсознания? Поплатилась ли я собственным здоровьем, защищая мнимые доказательства, и существуют ли они вообще?

      – Где ты была? – осторожно поинтересовалась Ирина, стоило мне перешагнуть порог.

      – На разминке, – отозвалась я, суетливо оглядывая