Книга разлук. Книга очарований. Федор Сологуб

поморщился.

      «Этакая пошлость!» – подумал он.

      Шаня увидела его и покраснела: ей стало стыдно, что он слышал ее пение. Но она не любила быть долго сконфуженной, весело засмеялась и спросила Женю:

      – Ну, что, хорошо я пою?

      – Поешь-то ты хорошо…

      – Да где-то сядешь? – докончила Шаня. – Ну, хорошо, хочешь, я тебе спою?

      – Спой, только, пожалуйста, не эту пошлость, что я слышал.

      – Чем же это пошлость?

      – Да помилуй, разве можно такими вещами наслаждаться!

      Шаня замолчала, сорвала ветку рябины и стала ее ощипывать.

      – Что ж ты не поешь? – спросил Женя. – Или ты обиделась?

      – Ничуть не обиделась, а не хочу.

      – Сейчас же хотела.

      – А сейчас и отхотела. У меня это скоро. Пойдем-ка лучше на качели.

      – Пойдем. Только ты, может быть, обиделась?

      – Ну да, вот еще.

      Шаня и Женя забрались на качели. Тяжелая доска, подвешенная на четырех толстых брусьях, раскачивается с легким скрипом, все выше и выше. Шаня сильно работает руками и ногами: ей нравится подбрасывать доску высоко, высоко, – и она радостно, звонко смеется. Доска взлетает выше и выше. Сначала Женя старается не отставать от девочки и, в отместку ей, подкидывать ее конец с каждым разом все выше. Потом ему приходится только держаться. Он начинает бояться и бледнеет. Он держится руками, упирается из всех сил ногами в доску, – ноги его как-то странно и страшно начинают отставать от доски при каждом взлете, и ему каждый раз кажется, что вот-вот он сорвется. А Шанька все поддает доску, поддает без конца.

      – Довольно, – говорит он наконец глухим от волнения голосом.

      Шанька не унимается: она работает так, что пот струится по ее лицу, – ей хочется сделать, чтобы доска стала вертикально.

      – Довольно, Шанька, упадешь, – говорит Женя, задыхаясь.

      Шанька отчаянно стиснула зубы. Еще один неистовый взмах, – и доска стала вертикально. На одно мгновение Женя видит прямо под собой напряженно-вытянутую фигуру девочки. Женя замирает от ужаса и беспомощно корчится, – и стремится за доской вниз, безнадежно уцепившись оцепенелыми руками за брусья, – и вот Шанька уже опять над ним и упруго приседает, чтобы повторить ужасный взмах качелей.

      – Перестань, Шанька, говорят тебе! – кричит Женя бешеным голосом.

      Качели взлетают по-прежнему высоко, но Шаня видит, что Женя побледнел, и перестает поддавать. Раскачавшиеся качели тяжко колышатся, Шанька тяжело дышит, черные глаза ее мерцают торжеством победы.

      Не дожидаясь, когда качели остановятся, улучив благоприятный момент, Женя соскочил с доски и быстро отошел в сторону, подальше от качелей. Ему не хочется и смотреть на них: у него кружится голова.

      – Ну, чего ты боишься? – спросила Шаня, спрыгивая с качелей, и побежала за ним.

      – Я за тебя боюсь, ты могла ушибиться.

      – Привыкла! – беспечно ответила Шаня.

      – Мало ли что. Если б ты упала, я бы считал себя виновником твоего несчастия.

      – Велико