Старик. Алекс Лоренц

то есть в Санкт-Петербурге. У них все складывается хорошо. Престарелых родителей они не забывают. Приезжают то на Новый год, то летом погостить. Когда они были маленькими (у них разница в возрасте два года), меня не оставляла мысль, что один из них может куда-нибудь пойти в одиночку и не вернуться. Поэтому я всегда старался делать так, чтобы они были на виду у меня, Маргариты или ее матери-пенсионерки, которая какое-то время помогала нам с воспитанием. Так продолжалось довольно долго – пока дочери не исполнилось шестнадцать, а сыну четырнадцать. Тогда родительский контроль сам собой стал ослабевать.

      Дети выросли, и хлопот у нас с супругой сильно поубавилось. Жизнь вновь поменялась. А мысли о пропавшей сестре так меня и не оставили…

      Аккурат перед смертью «отца народов» пошел робкий слушок, будто в наших глухих лесах окопалась банда беглых заключенных. Возможно, гибель Тамары – их рук дело. Если так, то надеюсь, что она умерла быстро, без боли и унижения.

      А может быть, она жива? Может быть, она…

      …в моей голове?!

      Знаю, такого быть не может, но помню, как мать рассказывала: когда она была беременна нами, бабка-знахарка сказала ей, что будет тройня. Родились мы двое. Уже обучаясь в педагогическом институте, я вот что прочел в журнале «Наука и жизнь»: в материнской утробе близнец может врасти в тело брата или сестры, стать паразитом. Например, на годы и десятилетия обосноваться в черепной коробке. На некоторое время я стал одержим сумасшедшей мыслью, будто в моей голове сидит маленький недоразвитый близнец.

      Подавив слезы воспоминаний, я вновь открыл страницу Лены Злобиной в социальной сети. Снова стал скроллить. Только теперь я понял: Лена чертами лица похожа на Тамару – такую, какой та мне запомнилась утром того страшного летнего дня в пятьдесят втором. Я не осознавал этого, когда Лена была жива и три раза в неделю приходила ко мне на уроки, но осознал, когда выяснилось, что ее изнасиловали и убили. Оно ведь мне всегда так и представлялось против моей воли: над Тамарой надругались, а потом зверски расправились. Я как мог внушал себе надежду, что она споткнулась, ударилась головой о камень, потеряла память, заблудилась, села в грузовой поезд, укатила черт знает куда. Что она рано или поздно объявится… близко или далеко – может статься, в другом конце страны. Но я знал: так не бывает.

      И вот, я скроллю «стену» в надежде найти хоть какую-нибудь подсказку, маленький намек.

      Взгляд зацепился за картинку. Я уже успел по инерции прокрутить ее вверх.

      Отмотал назад.

      Изображение лося. Черный карандаш. Животное стоит посреди высокой травы, согнувшейся почти к самой земле. Ветер швыряет листья. Позади – устрашающий черный лес.

      Но страшнее его сам лось. Глазницы зверя пусты, только они не черные, а белые. Автор рисунка не тронул эти два пятна. Пасть раскрыта. Ветвистые рога рвут в лоскуты небо, калечат линию горизонта. Обитатель леса не выглядит ни капли правдоподобно,