Старик. Алекс Лоренц

нее стоял Другой. Он вытянул руку, изображая пальцами пистолет, и «выстрелил» гостье в голову.

      6

      Поужинав с супругой и удалившись в кабинет, я по обыкновению за чашкой чая углубился в чтение новостей.

      Итак. Чиновник перерезал ленточку в честь торжественного открытия общественного туалета… жители окраин жалуются на расплодившихся бездомных собак… алкоголик нанес сожительнице множественные колотые раны кухонным ножом…

      Ну, и убийство школьницы Лены Злобиной. Ничего нового. Куча перепечаток того, что я прочел вчера. Лишь один новостной портал упомянул, что под подозрением отец девочки и что ее мать прошлым летом была убита тем же способом.

      – Мысли навязчивые не одолевают? – спросил Другой, садясь напротив меня и наклеивая на сморщенное лицо ехидную улыбочку.

      – Ты о чем это? – попросил уточнения я, хотя знал, к чему он затеял разговор.

      – Почему тебя так интересует смерть этой сикухи? Уж явно не из сострадания и не из праздного любопытства. Тебе было бы все равно, если бы не…

      Я хотел было запустить в него чашкой с остатками чая, но просто отставил ее.

      – Пошел к черту! – процедил я сквозь стиснутые зубы.

      – Как скажешь, – ответил он, не переставая ухмыляться. Встал и ушел.

      Я смотрел в экран и ничего не видел. Мои глаза застлала пелена слез.

      Каждый раз, когда слышу об убийстве ребенка, на меня тяжким грузом наваливаются воспоминания.

      1952 год, нам по двенадцать – мне и моей сестре-близнецу. Мы вместе учимся, выполняем поручения родителей по хозяйству, ходим в лес по грибы. Мы как одно целое.

      Однажды я поехал с матерью на рынок в районный центр – купить что-то из утвари. Тамара – так звали мою сестру – осталась дома с отцом. Когда мы вернулись, отец с угрюмым видом сидел один, вырезал что-то из дерева. Не поздоровался. Впрочем, для него обыденное поведение. Мама спросила, где Тамара. Он ответил не сразу. Помню его тяжелый, мрачный взгляд, сосредоточенный на деревяшке в заскорузлых пальцах. Ножом он выковыривал глаза какому-то неведомому существу. «Не знаю», – буркнул он. Мама удивилась: «Ушла и ничего не сказала?» – «Умгу», – промычал отец. Как мне показалось, не то с вызовом, не то раздраженно. «Толик, беги на речку, приведи Тамарку», – велела мать.

      Лето. Ребята плескаются в нашей местной речушке, где не глубже, чем ребенку по грудь. Как сейчас помню, стоял там деревянный причал, куда рыбаки привязывали лодки и откуда в теплую погоду сигала в воду детвора. В тот выходной день, душный от надвигающейся грозы, народу к причалу стянулось тьма тьмущая. Сначала я искал Тамарку глазами, потом стал расспрашивать ребят. Ее никто не видал. Мне стало тревожно. Обычно отыскать сестру не составляло труда. А теперь я чувствовал: что-то не так. Очень сильно не так.

      Я обежал все места, где могла находиться Тамара, – сельскую площадь с бюстом Сталина, клуб с библиотекой, продуктовую лавку,