Шут императрицы: Ледяная свадьба. Владимир Александрович Андриенко

он ему на ухо.

      – Эй! – Иван вступился за капельмейстера. – А ну барина отпусти!

      В руке у Ивана блеснул нож с широким лезвием. Лакоста отшвырнул от себя сеньора Франческо, и тот кубарем покатился по мостовой. Там его остановил Балакирев и для порядка ударил его два раза палкой по заду.

      – Я думаю, что зад господина капельмейстера, также может привыкнуть к палкам. Это Россия!

      Лакоста тем временем также достал нож. Это была его старая и добрая испанская наваха. Пользоваться ей Лакоста умел как никто иной. И русский разбойник не знал с кем он связался.

      Вскоре Иван уже лежал на мостовой. Он был мертв. Атака на дом придворного шута была отбита…

      ***

      Год 1738, апрель, 3го дня. Санкт-Петербург.

      При дворе. Шутовство.

      На следующий день события о «баталии» у дома Пьетро Мира стали обсуждаться при дворе. Императрица посмеялась проделкам шутов своих и отменно каждого наградила за смелость. Сеньору Франческо Арайя, дабы не обжался на шутов, послала от себя, шкатулку малахитовую с камнями драгоценными и своим портретом и пять тысяч рублей серебром.

      Затем Анна по обыкновению своему своих болтушек слушала. Они ей все новости и сплетни пересказывали. Где кто подрался, где кто кому изменил, и где в каких семействах скандалы были. Императрица была большая любительница сплетен разных.

      – А еще, матушка, – проговорила «болтушка» фрейлина Решетова, – на днях в городе твоем белую ворону видали! Все другие черные, а та белая. И генерал-полицмейстер распорядился ту ворону поймать!

      – Поймали? – спросила императрица Решетову.

      – Его холопы ворону ту поймали. И в дом к генералу доставили.

      – Так пусть нынче же гонца до генерал-полицмейстера снарядят! Ту ворону я сама видеть желаю! Эй, там!

      Приказ императрицы тут же бросились исполнять, и государственный фельд-курьер отправился в дом, где ворона белая содержалась.

      – Да что ворона, матушка! – Буженинова оттолкнула от императрицы Решетову. – Вот я слыхала, что в городке Сызрани живет дура одна молодая. Так то дура, всем дурам дура. Таких еще отродясь не бывало.

      – И что в той дуре особенного, куколка? – спросила императрица свою любимицу.

      – И филином кричит, и кошкой мяучит, и передразнивает голоса разные. Да так хорошо то у дуры получается, что все со смеху помирают, матушка.

      – А не враки ли то? – засомневалась Анна.

      – Что ты, матушка. Рази стала бы я тебе врать? То истинная правда. Така дура в Сызрани имеется.

      Анна осмотрелась и глазами отыскала среди придворных генерала Андрея Ушакова.

      – Андрей Иваныч! Поди сюда.

      Ушаков приблизился и поклонился царице низко.

      – Чего прикажешь, матушка, рабу твоему?

      – Ты слыхал, что моя куколка только что сказывала? Живет в Сызрани городе дура одна. И дура оная голоса искусно передразнивает. Понял ли? И я повелеваю тебе ту дуру срочно ко мне в Петербург доставить и при моем дворе поселить!

      – Срочно, сегодня же, посланцев в Сызрань