Шут императрицы: Ледяная свадьба. Владимир Александрович Андриенко

государыни учинить по моему делу.

      – По твоему делу? – спросил герцог.

      – Вернее не по-моему делу, Эрнест, а по-твоему. Он желает, дабы дело с мехами и торговлей меховой было расследовано.

      – С мехами? Но я ничего не смыслю в этой торговле, Лейба. Так что дело это не мое, а твое. А что ты там натворил?

      – Меховая торговля в мои руки перешла, и я с того много прибыли имею. То верно. Я всю эту торговлю в свои руки взял, и немалые деньги в то вложил. И сейчас Остерман на те денежки руку наложить желает! А в сем деле и часть твоих капиталов, Петер.

      – Толком говори, Лейба. Сто случилось? – просил Пьетро.

      – Я всю меховую торговлю, что в руках у продажных чиновников перебывала, под свой контроль поставил. Какие там деньги крутились, Эрнест! Такое только в России бывает. Знаешь, сколько за шкурку соболя в Архангельске дают?

      – Нет. Не знаю, – сознался Бирон.

      – Я тоже не знаю, – сказал Мира.

      – Десять рублей! За хорошего соболя. За одного. А в Петербурге та же шкурка уже 60 рублей стоит! А в Лондоне или Амстердаме она уже 120 рублей стоит. А знаешь почем её можно у самоеда5 купить? За пять-десять шкурок дает купец одно топорище, коему цена в базарный день 15 копеек! А за одну фузею6до 50 шкурок дают. А если то не соболь, а лиса чернобурая – то 200 шкурок. Ты хоть знаешь, Эрнест, что это за средства? С мехов соболя, песца, лисицы чернобурой, казна может иметь до полутора миллионов рублей в год. А имеет едва 300 тысяч. Отчего так? Воруют чиновники российские! И как воруют!

      – И ты решил у них незаконную прибыль отобрать, Лейба?

      – Дак деньги то все равно у казны воруют. А я поставил дело так, чтобы в казну попадало не как ранее 300 тысяч, а все 600 тысяч. Вот и прибыль государству Российскому! А деньги для войны потребны. Остальное же мне в карман пойти должно.

      – Но что тогда Остерману не понравилось? Прибыль от меховой торговли только увеличилась.

      – Я ведь не только это придумал, Эрнест. С тех мехов я еще большую прибыль получить могу.

      – Большую? Это как? – спросил банкира Пьетро.

      – Все меха я в Петербурге на складах придержал и продажу начал, когда цена на них подскочила.

      – А всю прибыль себе в карман положил! – восхищенно проговорил Мира.

      – А то куда же? Ведь я это придумал. Я! И потому прибыль от того дела принадлежит мне, – возмутился Либман, замечанию Пьетро.

      – И ты желаешь, чтобы я тебе помог от комиссии Остермановой избавиться? – спросил Либмана Бирон. – Хорошо. Зайду к императрице. И скажу ей, что нам такой человек как Либман надобен и потому от суда его надобно освободить!

      ***

      Бирон оделся в нарядный красный кафтан. Надел орденскую ленту и взял шпагу с бриллиантами. Бороться с Остерманом дело сложное. Вице-канцлер империи был умен и хитер.

      Он подал императрице жалобу на Лейбу Либмана в которой указал, что тот доходы государственные с торговли мехами, которая были издавна прерогативой государства, в свой карман перенаправил. Обвинение было серьезное. Но бил Остерман не по Либману, а по стоящему за ним Бирону.

      Анна

5

Самоеды – народность на севере.

6

Фузея – ружье.