Новеллы горной тайги. Алекс Т.

Эта версия, без сомнения, нравилась Пилоту больше. Но едва он успевал себя успокоить, всплывал вопрос: а что будет с парнем, если Золотая сделает его своим сыном? И Пилоту снова становилось тревожно…

      …Пилот проехал мимо навеки запертых ворот, обогнул недостроенный забор. Здесь он приметил стопку свежих досок и десяток бетонных столбиков. Удивился: «Надо же, решили забор доделать». По знакомой щербатой дорожке подкатил к крыльцу. Крыльцо поправили, ступени выровняли. Дверь сияла свежей краской, а старая облупившаяся табличка исчезла, оставив после себя светлый прямоугольник. «Наверное, на реставрации», – подумал Пилот и нерешительно взялся за ручку. Томительное, невнятное беспокойство удерживало его. Он едва не повернул к машине, убеждая себя приехать в другой раз. Но тут дверь резко распахнулась, прервав его внутренние метания. Пилот едва успел отпрянуть.

      – Вы кто?

      В проеме стояла худая женщина неопределенного возраста в поношенном, хорошо отглаженном темно-сером костюме. Лицо просоленной воблы, редкие волосы гладко зачесаны и собраны в клубок. Уши и пальцы свободны от украшений.

      – Посетитель. Я уже приезжал. Хочу повидать мальчика Веню. – Пилот приподнял пакет с дарами и неискренне улыбнулся: – А Липа… простите, Олимпиада Ивановна у себя?

      – Отцвела ваша Липа.

      Женщина придирчиво осмотрела Пилота с ног до головы. Распознав приличного человека, осталась довольна. Лицо чуть смягчилось, как будто воблу постучали о стол.

      – Не понимаю! – Строгая дама собрала ладонь в кулак, но распрямила указательный перст. – Как можно ставить человека без специальной педагогической подготовки на интернат?

      Пилот счел вопрос риторическим и потому смолчал. Дама же решительно сказала:

      – Пройдемте.

      И резво развернувшись, отпустила дверь. Пилот с присущей ему выдержкой выждал, пока суровая пружина захлопнет дверь – проскочить он явно не успевал. Потянул за ручку и, невредимый, ступил за порог, на пару шагов поотстав от серой спины.

      Они пошли через просторный холодный вестибюль. Здесь ничего не поменялось со времени его прошлого визита. Только тишина не была прежней. Пилот чувствовал в ней тонкий звон настороженности. Безмолвная напряженность, затаившись по углам, делала воздух плотнее…

      Пилот нарочно подгадал ко времени тихого часа, надеясь побеседовать с Липой в спокойной обстановке. «Но Липа почему-то отцвела…»

      Дама решительно прошагала мимо Липиной библиотеки, и Пилот, глядя в серую спину, спросил:

      – Простите, как я могу к вам обращаться?

      – Вероника Марковна. Директор интерната. – Она едва повернула голову, не замедляя шаг.

      Пилот чуть язык не прикусил, удерживая вопрос: «А где же Липа?» Он интуитивно полагал, что мудрее расположить к себе суровою даму, нежели злить ненужными расспросами.

      Кабинет Вероники Марковны выглядел, как настоящий кабинет директора. На стене – портрет В. И. Ленина. Под ним Т-образный стол, телефон, лампа и графин. В углу – коричневый несгораемый сейф, хранящий в себе память о десятках директоров и начальников, чьим