Вернись после смерти. Николай Александрович Юрконенко

вот так! – сокрушенно покачав головой, сказал комиссар. – Уж слишком много я знаю! А посему подобные индивидуумы, постоянно под топором ходят, особенно в нынешнее время. Так что в друзьях у меня состоять – себе дороже… Соображаешь, нет?

      – Уг-у-у… – сосредоточенно кивнул Шадрин. Возникла тяжелая пауза. Наконец, заговорил Севастьянов:

      – И вот еще что, в Управлении совсем забыл тебя проинформировать – Москва присвоила этой операции кодовое название «Жюри».

      – Жюри? – с некоторым недоумением переспросил Шадрин. – В стенах нашего департамента звучит довольно странно… Жюри, это ведь группа специалистов, назначенных для присуждения премий или наград на крупных конкурсах и состязаниях.

      – Именно так! – подтвердил Севастьянов и с едва приметной усмешкой похвалил. – Большую Советскую Энциклопедию цитируешь дословно, молодец! Я тут пораскинул мозгами и пришел к выводу, что такое название подобрано неспроста: если не дай Бог, провалим этот, как ты говоришь, конкурс, то московское «жюри» нам такую премию присудит, что мало не покажется. Да и за наградами дело не станет, а название им: «вышка» в двадцать годков или «исключительная мера», «стенка», то бишь… На меньшее рассчитывать никак не приходится.

      – Да уж… – хмуро поддакнул Шадрин, а Севастьянов продолжал:

      – Слушай меня внимательно, полковник, дело выглядит следующим образом: пока болеет Петросов, ты будешь исполнять обязанности начальника Управления, приказ об этом уже готов и подписан Гоглидзе, завтра тебя с ним ознакомят.

      – Благодарю за доверие, товарищ комиссар!

      – На хрена оно было бы нужно, такое доверие! – с досадой махнул рукой Севастьянов. – Ведь именно тебе придётся теперь головой отвечать за то, чтобы эта твоя «Свобода», – он так и сказал – «твоя», – до поры, до времени жила, процветала и делала то, что нам нужно… Гоглидзе и мне поручено лишь координировать работу и осуществлять контроль.

      – Легко сказать: чтобы жила и процветала! – бурно вознегодовал Шадрин. – Да она за это самое время столько людской крови на белый свет выпустит!

      – А мы не позволим этого, парализуем её, – уверенно пообещал Севастьянов. – И в таком состоянии пусть себе существует. Основную работу я уже проделал, завтра на совещании утрясем мелкие детали. Отныне всё, что Гао Шань узнает о «Свободе», он будет немедленно передавать также и тебе. – Севастьянов на минуту прервался, будто собираясь с мыслями, затем продолжил. – Оперативная игра – дело хорошее, но кроме неё есть еще одно важное обстоятельство: наличие взрывчатки у этой самой «Свободы». По твоей информации её с «пороховых складов» унесено более центнера. И какая-то часть уже применена во время диверсии на шахте. Но это ещё только цветочки! А вот рванут, сволочи, объект стратегического значения, тогда-то мы и попляшем…

      – Но охрана стратегических объектов области теперь усилена вдвое, – возразил Шадрин. – Как и охрана всех складов со взрывчатыми веществами.

      – Вот так всегда: машем кулаками после драки…