Седая оловянная печаль. Зловещие латунные тени. Ночи кровавого железа. Глен Кук

бы на весь мой дом. Люстра – с массой светильников, впрочем сейчас потушенных.

      Вот как живут богачи. Двойная дверь вела в большую комнату. Спальня? Да, попал в точку.

      По обстановке она не уступала первому помещению. Такой мягкой и широченной кровати мне раньше видеть не доводилось.

      Я огляделся в поисках укромных местечек. Кое-что из вещей припрятал хорошенько, кое-что оставил на виду, а кое-что ни так ни сяк: можно заметить, а можно и прозевать. Самое важное я оставил при себе. Теперь лучше пойти на кухню, пока меня не раздумали кормить. Подкрепившись как следует, я отправлюсь на разведку, и ничто не укроется от моего зоркого глаза.

      В лучшие времена в кухне работало не меньше дюжины слуг, пекарей, кондитеров и так далее, трудившихся сутки напролет. Но сейчас всех их заменила одна женщина, весьма древняя на вид. Она мало напоминала человеческое существо. Наверное, наполовину тролль.

      Морщинистая, высохшая, сгорбленная, она все же была на добрых два фута выше меня и килограммов на пятьдесят тяжелее. Невзирая на солидный возраст, у нее достало бы сил перебросить меня через голову, если бы я не сопротивлялся.

      – Новенький? – проворчала она, увидев меня.

      – Именно. Секстон. Майк Секстон.

      – Ты опоздал. Чтоб этого больше не повторялось, юноша. Садись.

      Она показала пальцем куда.

      Я не стал спорить и уселся за стол, на три четверти заваленный глиняной посудой и прочей утварью.

      Бах! Она с грохотом поставила передо мной тарелку.

      – Вы тоже служили вместе с генералом?

      – Не умничай. Хочешь лопать? Лопай. Нечего комедию ломать.

      – Ладно. Просто беседу поддерживаю.

      Я посмотрел в тарелку. Рис был залит густым соусом, изготовленным из кусочков не опознанных мною продуктов. Я взялся за еду с опаской – как в единственном в городе общедоступном вегетарианском ресторане моего дружка Морли.

      – Если мне захочется поговорить, я попрошу об этом. Разуй глаза. Разве похоже, что у меня есть время чесать языком? Кенди дали пинка под зад и все свалили на меня. Я не перестаю твердить старому упрямому придурку, что мне нужен помощник. Думаешь, он слушает? Как же, держи карман! Рад-радешенек, что выгадал две монеты в неделю.

      Я попробовал немножко оттуда, немножко отсюда. Там были моллюски и грибы и еще пара штук не разобрал чего именно, но все было отменно вкусно.

      – Вкуснотища, – похвалил я.

      – Где же ты обычно ешь? Это просто помои. Я ведь одна, у меня нет времени как следует присмотреть за всем.

      Она швырнула в раковину несколько кастрюлек, подняв фонтан брызг.

      – Я едва успеваю приготовить жратву к следующей кормежке. А эти свиньи… ты думаешь, они замечают разницу? Да подай я кашу из опилок, стрескают – и вся недолга.

      Может быть. Но мне уже давно готовил старина Дин, и я был способен отличить хорошую готовку от плохой.

      – Скольких вы кормите?

      – Восемнадцать. Проклятая орава. Но тебе-то что до моих забот, мистер Девятнадцать? Боишься оказаться последней каплей, той соломинкой, что свалила