Страшная граница 2000. Вторая часть. Петр Илюшкин

что упустит тебя в реку?

      – А как мы попадём к вам? – удивился Бек.

      – Как-как! Найдём как! – отрезал я. – Самое простое – лопатой продолбаем выход к вам. Сапёрная лопата у нас есть. И в блиндаже, наверно, есть.

      Подойдя к самому обрыву, я невольно посмотрел на ревущую далеко внизу пучину огромной реки. И ноги мои предательски задрожали!

      Твою мать, зря смотрел!

      Присев на краю пропасти, я сделал вид, что внимательно изучаю реку. На самом же деле, прикрыв глаза, оживлял в памяти страшный бой 1942 года.

      Немецкие танки раздавили тогда почти весь батальон моего деда. Пятьсот наших парней были вмяты в песок калмыцкой степи!

      Смерть жестоко, нагло, в упор смотрела на моего деда Петра, готовясь размолотить тяжёлыми танковыми гусеницами.

      Выдержал мой дед – лейтенант, не побежал! И другие не побежали!

      И мы, его внуки, тоже не побежим! Мы – не трусы!

      И унялась моя дрожь, испарился скользкий противный страх.

      – Бек! Ложитесь на землю и держите верёвку! – приказал я. – Вдвоем будете держать меня. Я – худой как верблюд! И Лёха худой.

      Когда пацаны улеглись, я подёргал веревку, обвязанную вокруг пояса:

      – Нормально! Выдержит!

      Повернувшись к единственной пацанке в нашей шайке, я попросил:

      – Оксанка! Смотри по сторонам! Очень внимательно смотри! Чтоб врасплох нас не взяли!

      Вдохнув-выдохнув, подёргав ещё раз верёвку, я лег на пузо и скользнул вниз. Осторожно нащупал опору и встал одной ногой на что-то твёрдое.

      И тут же это «что-то» вывалилось и ухнуло вниз.

      Следом, матерясь как сапожник, ухнул и я.

      Спасло то, что руку я благоразумно обмотал верёвкой. И падение мое оказалось недолгим. Пацаны наверху крякнули, но выдержали.

      В панике молотя ногами по сыпучей глине обрыва, я ухватился за бревно и ввалился в узкую пещерку. Внутри было темно.

      Отдышавшись и придя в себя, я отвязал верёвку и подёргал:

      – Лёха! Давай!

      Это действительно был блиндаж. Делали его, похоже, в спешке. Поэтому и покосился он от первой же немецкой бомбы. А выйти никто не смог, потому что завалило тоннами песка и глины.

      – Видишь, в каких позах солдаты? – испуганно шептал Лёха, разглядывая скелеты, одетые в советскую военную форму. – Задохнулись!

      Скорее всего, так и было. А жестокие бои не дали возможности откопать солдат и похоронить. Сколько ещё человеческих косточек и черепов лежит в этой кровавой волжской земле!

      Скелеты нас не пугали. Их было двое. А нас, живых, трое. Проковыряв лопатой глину, мы проложили ход наверх.

      И все вместе занялись изучением блиндажа.

      Сначала работали наощупь, чиркая спичками. А потом нашли сплющенную гильзу с фитилем и запас керосина в канистре. Не испарился керосин!

      При тусклом колеблющемся свете фронтового фитиля мы осторожно ощупали скелеты. В кобуре у каждого оказались пистолеты ТТ. Целые, невредимые пистолеты! В углу – цинк с патронами!

      Бек ковырялся в углу.

      – Вальтер!