Агдика. Александр Быков

остановился, повернул голову. Рядом с ним остановилась крытая повозка. В ней гордо восседала купчиха Черепанова. Она отворила дверцу кибитки, явно хотела поговорить.

      – К дому направляемся, – уважительно ответил молодой человек.

      Купчиха сверкнула глазами.

      – Не желаете поехать со мной? Могу подвезти до самой избы.

      – Простите великодушно, – Максим даже оробел, – мне как-то неудобно.

      – Полезай, вижу, что тяжело тебе с мешками. Что несешь, гвозди?

      – Нам пока гвозди не надобны, мы не плотники, а каменщики, – ответил Максим.

      – А что же тогда?

      – Деньги!

      – Продал, что ли, чего?

      – Нет, купил, а это остаток, вот и пру назад этакую тяжесть.

      – Так вот оно что. А мне как раз медь нужна, не хочешь ли разменять?

      – Мне неловко как-то.

      – Ладно, – купчиха снова стрельнула глазами, – отсчитай рубль, я завтра в монастырь на богомолье иду, раздам нищим.

      – У меня только пятаки, – предупредил Максим.

      – Еще лучше, нищие будут только рады. Нонеча на полушку ничего и не купишь, а тут барыня пятаком одарит, век молиться за меня будут.

      Максим развязал один из мешков, отсчитал двадцать пятикопеечников.

      – Куда скласть?

      – Отдай кучеру!

      Максим протянул деньги вознице, тот сунул их в какой-то ящик на облучке.

      – А теперь садись, господин Титов, прокачу.

      Максим покраснел, он подумал, что рубль, который он отдал вознице пропал, но попросить закончить размен у купчихи он не решился. Титов залез в повозку, сел напротив Черепановой.

      – Гони, – скомандовала она, и кучер, хлестнув коней, погнал к дому.

      Если бы не крытый полог возка, сидящие задохнулись бы в пыли, а так ничего, только трясет на ухабах.

      – Забыла совсем, – Черепанова улыбнулась Максиму, – вот вам за размен.

      Она достала ридикюль, откуда только в тотемской глубинке такая вещица, открыла его и протянула Максиму новенький серебряный рубль с портретом императрицы Екатерины.

      Титов с благодарностью принял монету, повертел в руках, заметил, что локон на прическе императрицы точь-в-точь как у Черепановой, и одета купчиха не как дома, не по старой русской моде, а в платье из тонкой персидской ткани в несколько рядов.

      – Буду хранить этот рубль, – зачем-то сказал он.

      – Почто же?

      – Да так, на память, – смутился Максим.

      – Ну, подумаешь, рубль, не велика память, память это другое, это чувство волнительное, когда вспомнишь о чем-то, и на душе томно становится. У тебя были такие воспоминания?

      – Не было, – честно признался Максим.

      – Будут еще, – улыбнулась купчиха и опять стрельнула глазами.

      – Приехали, барыня, – крикнул с облучка возница.

      Максим выглянул в окно. Повозка остановилась напротив избы, где они с отцом проживали но время строительства. Хозяйка дома готовила и стирала на них. Они платили ей по копейке в день за постой, по пятаку за еду и все остальное.

      Артельные мужики конечно жили попроще, в одной