Вологодское разорение. Александр Быков

ему: он это, вот те крест! – Она истово положила на себя знамение. – Ты уж, Аграфена, порадей добрым людям: как в город пойдешь, зайди на съезжую, там подьячий Ларивон Мальцов, являй ему на злодея Гришку.

      – А сама-то что?

      – Так твои же работники говорили, не мои, тебе и идти, – сказала соседка.

      – Тимошка, точно это вы вчерась про Гришку говорили? – строго спросила Соколова парня-работника.

      – Про него. Я сам не видал, но сказывают, что у него на причинном месте все зубы собачьи отпечатались.

      – Не врешь? Побожись!

      Работник перекрестился.

      – Хорошо, Матрена, – ответила Аграфена соседке. – Видать, этот злодей и есть. Я как раз в город собираюсь, так зайду в приказную избу, явлю о разбойнике, нечего православных по ночам грабить.

      – Сделай благое дело, – поклонилась Матрена Мологина.

      Она уже было собралась к выходу, как вдруг Аграфена, которой хотелось еще посудачить, спросила:

      – Что в городе-то слыхать? Я тут по хозяйству управляюсь, новостей не знаю.

      – Говорят, в город казну государеву привезли.

      – Ну так что, привезли и привезли, эка невидаль, не наше дело.

      – Да в том-то и дело, что наше!

      – С какого боку?

      – Так ведь говорят, в амбарах не соболя вовсе, а злато, серебро и каменья самоцветные, царские.

      – Полно, откуда! Царская казна-то, почитай, в Москве.

      – Так нет ее там – до того как поляки в Кремль вошли, казну вывезли в Троицкий монастырь, потом в Калязин, а теперь вот к нам.

      – Видать, здесь-то сохраннее будет.

      – Сохраннее? – соседка замотала головой. – Смотри, если я знаю и ты знаешь, то вдруг и супостат какой проведает?

      – Ты это к чему? – насторожилась Аграфена.

      – Да боязно мне. Времена лихие, в городе почитай стрельцов не осталось. Твой-от мужик и то в Ярославль подался, и не он один! Коснись чего, защищать Вологду некому!

      – У нас воевода есть и дьяк ученый, пусть они думают.

      – Скажешь тоже! Воевода князь Оболенский всякий день пьян. Как тут не пить: сидит смекает, чья сила возьмет – ярославского Ополчения али королевичева?

      – Слух прошел – кто королевичу не покорится, всех жгут без пощады. – Матрена Мологина вытаращила глаза: – Пан Ходасевич с войском от Москвы идет, пан Лисовский с ватагами.

      – Страсти какие говоришь! – Аграфена помолчала и вдруг спросила соседку: – Почем ты знаешь, как зовут этих панов?

      – Знаю, люди говорят. Ляхи все на конях, в латах с крыльями, аки ангелы, только нам, православным, они смерть несут. С ляхами черкасы и лихие люди идут. От них тоже пощады не жди.

      – Постой, муж мне говорил про черкас. Он с ними воевал в старые годы. Чубатые они, у некоторых в ушах серьги, будто у баб, но дерутся отчаянно. Странно только, что против нас озоруют, ведь они тоже православные.

      – Вот-те и православные! Разбойники хуже татей: не токмо людей секут, но и церкви Божии грабят. Нет у них веры, у черкасов окаянных!

      – Слушай, –