Секретная должность агента Рейли. Александр Быков

в городе секретаря посольства графа де Робиена, – он мне рассказал новости, и я даже пригласил французов посетить моё скромное жилище.

      – А британское посольство здесь есть? – напрягся Георгий Михайлович.

      Ему очень не хотелось снова встречаться с поверенным в делах Линдлеем. Он толком не знал, удалось ли англичанам перебраться на сторону белых.

      – Да, какие-то англичане есть, но не те, что были в Финляндии. Робиен рассказывал мне, как Линдлей бросил союзные миссии в Таммерфорсе на произвол судьбы и перебежал к белым.

      – Это вполне в его характере, – усмехнулся Георгий Михайлович, – Я бы хотел вызвать Линдлея на дуэль. Жаль, что он в Лондоне, а не в Вологде, я бы не промахнулся.

      – Как знать, брат, может быть тебе еще предстоит с ним встреча по приезду в туманный Альбион к семье.

      – Я очень на это надеюсь, – вздохнул Георгий Михайлович, – но из Вологды до Англии на тысячу с лишним верст дальше, чем из Гельсингфорса. Кстати, а где остановился Великий князь Павел?

      – Насколько я знаю, – ответил за патрона генерал Брюмер, – его нет в Вологде.

      – Эта его новая жена, графиня Гогенфельзен выхлопотала ему больничный режим, и он остался в Петрограде, – раздраженно заметил Николай Михайлович.

      – Во-первых, брат, Великий князь Павел за свой брак, совершенный вопреки высочайшей воле, прощен государем, его вторая жена признана при дворе и получила титул княгини Палей. Твои эскапады относительно нее напрасны. Она – любящая жена и мать его детей. Вполне логично, что она будет заботиться о своем муже, тем более, что его здоровье и на самом деле расшатано. Я слышал, что у него в желудке находили раковые язвы. Это серьезный повод, чтобы остаться в Питере.

      – Все равно я считаю ее выскочкой и разведенкой, – не согласился Николай Михайлович, – такие, как она разрушают единство правящего дома.

      – Теперь уж это все равно, – с тоской заметил Георгий Михайлович.

      – Теперь – да, но не тогда. Великому князю надо быть разборчивее с женщинами, в семью не должны входить кто попало. Кровь царской семьи священна, и всякие примеси просто недопустимы.

      – Старый холостяк, ты опять сел на любимого конька, – засмеялся Георгий Михайлович, – оставим это, в конце концов Великий князь Павел был вдовец, и его сердце оказалось свободно для любви.

      Михайлович старший только махнул рукой.

      Вернувшись к себе, бывший Великий князь Георгий принял ванну и, уединившись в своей комнате, стал писать письмо дочери в Лондон:

      «Здравствуй, прелесть моя собственная, Ксения!»

      Любящий отец задумался: какая она теперь, его дочь. Последний раз он видел ее в июле 1914 года незадолго до начала Великой войны, ей тогда было почти одиннадцать лет, маленькая девочка с кудряшками.

      В то лето Ксении оказался противопоказан жаркий климат Крыма, и она с матерью и старшей сестрой отправилась на курорт в Англию. Потом началась война, и семья Великого князя осталась за границей. Георгий Михайлович регулярно получал от супруги письма. Были там