Когда прилетит ворон. Илона Муравске

И он тоже исчезал вместе с ним.

      Лишь однажды я услышала, как он спускается по ступенькам, как хлопает входная дверь. Слышала, как скрипит снег у него под ногами у нас во дворе. Видела в окно, как он покупает в киоске газету и пачку сигарет.

      Я пробовала бежать следом. Но, кроме ветра и снега, на улице не было никого.

      Но однажды я всё-таки успела схватить его за край плаща.

      Браги удивлённо обернулся и улыбнулся.

      – Ты кто? – спросила.

      Но он лишь приложил палец к губам. И опять исчез, пропал, даже шаги не были слышны под окнами.

      – Ты видела кого-то? – спрашивала бабушка.

      Но я качала головой.

      – Нет, конечно!

      Кто захочет признаваться в том, что по вечерам на нашей кухне рисует парень, похожий на Орландо Блума.

      Бабушка вздыхала и шла стелить постели, а я ждать маму по скайпу. Хотя она не звонила. И значок «Нет на месте» висел у неё в профиле уже вторую неделю.

      Говорят, там плохая связь. Хотя никто не знает, где это «там». Я злилась на маму, на её работу, на бабушку и таинственного художника. Но больше всего я злилась на себя. На свои сны. На чёрных воронов, что кружили за окном и заглядывали за занавеску.

      Я злилась на уроки. На школу. На Йолю.

      И даже на Сергея. Хотя Сергей тут был вообще ни при чём.

      Сейчас ни при чём.

      – Это всё твои причуды, – сказала бы мама.

      Но мамы не было. Её всегда не было, когда она была нужнее всего.

                                               * * *

      Как-то мы встретились с Йолей в Старом городе.

      Случайно.

      Как раз заканчивался год моего удалённого обучения в новой школе, я собиралась вернуться в прежнюю, к Йоле, и опять скупала тетрадки и ручки в каждом канцелярском магазине, пока не забрела в «Офис».

      Раньше здесь магазин для вязальщиц был. По вечерам они собирались тут за большим столом, пили чай, вязали. Я часто видела их в окно, когда проходила мимо.

      Я вообще люблю в окна смотреть.

      Йоля, пожалуй, тоже любит, иначе она бы не заметила меня тогда.

      – Сильва! – её кудрявая голова высунулась в стеклянную дверь. – Эй! (Ох, уж это её «эй»! Особенное, Йолино.)

      В «Офисе» даже кофе особенным был. Скорее всего, из-за того, что Йоля была там. Кофе с корицей, с лимоном, с мёдом, даже латте с капельками шоколада сверху.

      – Возвращаешься? – спросила Йоля.

      Я кивнула.

      – А почему уходила?

      Неожиданно я рассказала ей всё: и про маму, и про бабушку, и про чай с чабрецом, и про травлю в последний год, и про канал на YouTube, и даже про ворон.

      Думала, сейчас она возьмётся меня поучать, советовать, как все взрослые, когда им секреты рассказываешь, но Йоля только головой покачала:

      – В школе нелегко! В школе вообще всегда было нелегко. Особенно белым воронам, не знала?

      Я знала.

      Вернее, я вдруг почувствовала в себе ту самую ворону. Белую, ту, что Аполлон сжёг в ярости, когда она рассказала ему о предательстве любимой.

      Я ощутила, как мои белые перья