Ведьмин пёс. Елена Дымченко

вовсю костерила «молодую бездельницу». После этого Энджи уже не напрашивалась на совместные прогулки, а они ее больше и не приглашали.

      И теперь, проводив мать глазами, Энджи злорадно подумала:

      «Неужели приболела карга старая? Не хватало, чтобы мы из-за нее зависли тут еще на пару недель».

      Только подумав, она тут же устыдилась своей черствости:

      «Негоже радоваться чужой беде, тем более болезни пожилого человека. Еще неизвестно, что со мной будет, когда я доживу до такого возраста. Не дай бог, конечно».

      Когда мать наконец вышла из комнаты Прасковьи, уже стемнело. Не взглянув на сидящую на крыльце Энджи, она торопливо направилась по тропинке в лес. За ней трусил ее неизменный страж – черный пес.

      – Мама, ты куда в такую темень? – крикнула девушка матери в спину, но Валентина даже не обернулась.

      «Куда ее опять понесло?» – почему-то разозлилась Энджи.

      Ночь была тиха, и чистое небо позволяло любоваться россыпью звезд. Зрелище было великолепное: как будто кто-то щедрой рукой бросил горсть драгоценных камней на черный старинный бархат. Откинувшись на локти и запрокинув голову, Энджи пыталась угадать созвездия, которые когда-то изучала в школе. Но кроме Большой Медведицы, ничего найти не смогла.

      – Акулина! – услышала она из дома глухой, старческий голос.

      «Кого это она зовет?» – удивилась Энджи.

      – Подь сюда, свиристелка! – голос старухи звучал хоть и слабо, но требовательно.

      – Вы кого зовете? – решилась полюбопытствовать девушка.

      – Да тебя, дура, кого же еще! – ворчливо ответила та.

      – Но меня Энджи зовут!

      – Воды подай, говорю! – сердито воззвала Прасковья.

      Энджи не хотелось заходить в комнату к прапрабабке, но отказать старой женщине в глотке воды она тоже не могла. Зайдя в дом, девушка зачерпнула кружкой из стоящего в углу ведра и проскользнула в комнату старухи. Тонкая лучина чадила, догорая на столе, и в комнате было почти темно. От запаха травы, тлеющей в плошке, у Энджи закружилась голова.

      «Ну и вонища!» – подумала она.

      Присмотревшись, девушка разглядела в углу постель с лежащей на ней Прасковьей.

      – Ну что встала, неси сюда, – ворчливо сказала та и тут же захлебнулась сухим кашлем.

      Энджи поспешила к ней. Протянув кружку, она тут же хотела уйти, но старуха схватила ее за руку. Девушка попыталась вырваться, но крючковатые сухие пальцы крепко вцепились в запястье. С испугом посмотрев на Прасковью, Энджи встретила исступленный, горячечный взгляд, который с каждой секундой становился все бессмысленней и вдруг совсем затух, стекленея. Старческие пальцы бессильно разжались, рука плетью упала на постель. Глядя на запрокинутый, еще более заострившийся профиль, Энджи поняла, что старуха мертва.

      Застучал по стене висящий на одной петле ставень. Вздрогнув, девушка оглянулась на звук. Спокойствие и безмятежность природы сменились на неизвестно откуда взявшийся ураган. Яростно завывая, он то и дело