Мы начинаем в конце. Крис Уитакер

обнял его – коротко и крепко; обрушил субординацию длиной в тридцать лет.

      – Более половины, – заговорил он, удерживая Винсента в объятиях, – именно столько ребят сюда возвращается. Смотри, не стань одним из них.

      Сколько раз за годы службы ронял Кадди эту вескую фразу – вот о чем думал Уок, когда они с Винсентом, плечом к плечу, шли к машине.

      Винсент хлопнул по капоту, поднял взгляд на Уока.

      – Никогда не видел тебя в полицейской форме. Правда фотографию одну мне показывали… Только это не то. Не так воспринимается. Теперь ясно: ты настоящий коп.

      Уок улыбнулся.

      – Ну да.

      – Не уверен, что мне можно и нужно водиться с копом.

      Уок рассмеялся. Не ожидал, что облегчение от шутки будет столь ошеломительным.

      Поначалу он вел на низкой скорости. Заметил жадный Винсентов взгляд – опустил стекла. Пусть Винсент вбирает каждую деталь, пусть дышит свежим ветром. Уоку хотелось поговорить, но он не нарушил словами полусна первых нескольких миль.

      – Я тут вспоминал, как мы пробрались на «Святую Розу», – начал он максимально обыденным тоном. Не надо Винсенту знать, что всю дорогу к тюрьме Уок сочинял и оттачивал фразы, подходящие, чтобы запустить разговор.

      Винсент поднял глаза, чуть улыбнулся. Он тоже помнил.

      Был первый летний день, им – по десять лет. Рано утром они примчались на великах к условленному месту. Скатились по склону к воде, велики спрятали, а сами залезли в траулер, под брезент. Чуть не задохнулись, когда солнце поднялось выше и начало припекать. Тарахтел, пульсировал мотор, шкипер Дуглас и его парни правили в океанскую бесконечность – в Уоке до сих пор живы те, давние ощущения. Дуглас даже не рассердился, даже не выбранил их с Винсентом, когда они выползли из своего укрытия. Связался по рации с берегом, заявил, что найдет чем занять пацанов. И правда – Уок никогда так не вкалывал. Он и палубу драил, и ящики чистил. Запах рыбьей крови казался ерундой – главное, они плыли, главное, в непосредственной близости, за бортом, кипела жизнь.

      – Кстати, шкипер Дуглас до сих пор работает. Фрахтованием ведает один парень, Эндрю Уилер. Дугласу, наверное, уже восемьдесят стукнуло.

      – Ох и попало мне в тот вечер от матери… – Винсент кашлянул. – Спасибо, что похороны организовал.

      Уок потянулся к щитку от солнца, опустил его.

      – Может, расскажешь о ней? – Винсент дернулся, поменял положение – сел с ногами. Лодыжки оголились на дюйм.

      Уок затормозил перед железнодорожном переездом, перед товарняком: стальные коробки вагонов, ржаво-красная краска, зубодробительный лязг.

      Проехали, свернули к городку, который жил, покуда велись работы в шахтах. Только тут Уок выдавил:

      – Она в порядке.

      – У нее дети.

      – Дачесс и Робин. А помнишь, как мы впервые увидели Стар?

      – Помню.

      – Взглянешь на Дачесс – в тот самый день и вернешься.

      Впрочем, Винсент, судя по выражению лица, уже и так вернулся в тот день, когда отец Стар прикатил