Стеклянная женщина. Кэролайн Ли

читает ее мысли.

      – Ты прежде никогда не вела хозяйства? И присесть-то бывает некогда.

      У Роусы так сжимается горло, что она не в силах говорить. Она качает головой.

      Катрин улыбается.

      – Приходи к нам и захвати с собой белье на починку. Мы часто вяжем вместе, покуда мужчины рыбачат или работают в поле.

      – Этого Йоун тоже не одобрит, – ворчит Гвюдрун. – И разве ты не должна на сей раз держаться от его жены подальше, а, Катрин?

      Катрин косится на старуху и, понизив голос, торопливо бормочет:

      – Приходи ко мне, если что-то вдруг покажется тебе странным. Обещай, что придешь. Оставаясь в одиночестве, погружаешься во тьму.

      Это звучит почти как угроза, и Роуса пятится.

      Вдруг Катрин застывает: ее взгляд прикован к стеклянной женщине, висящей у Роусы на шее. Рот ее ошеломленно приоткрывается. Роуса прячет фигурку в вырез платья.

      Гвюдрун фыркает, прерывая повисшее молчание.

      – Что ж, ты хотя бы грамоте умеешь – значит, не станешь доставлять всем хлопот и рисовать закорючки на камнях, как Ан…

      – Это Пьетюр тебя привез? – перебивает ее Катрин нарочито оживленным тоном.

      Роуса кивает, инстинктивно стискивая камень с гальдраставом в кармане.

      Гвюдрун подается к ней.

      – Эйидль все сокрушается, что так и не смог приструнить Пьетюра, но я ему не раз говорила: дьявола тебе не сломить.

      – Думаю, Роусе не стоит слушать…

      – Этого Пьетюра, скажу я вам, осудить бы на альтинге да вздернуть. Зверь лютый, вот он кто. Никак в толк не возьму, почему Эйидль до сих пор его любит, после всего, что…

      – Довольно, Гвюдрун! – Катрин потирает виски. – Роуса должна кормить Йоуна, а мы ее задерживаем. Было приятно с тобой познакомиться, Роуса. Bless.

      – Bless. Взаимно.

      И Катрин уводит Гвюдрун, которая по-прежнему что-то бормочет, но ветер не дает расслышать слов.

      Роуса продолжает путь по тропинке, ведущей в поле, и считает шаги, чтобы успокоить мысли.

Стиккисхоульмюр, сентябрь 1686 года

      Роуса торопливо шагает вдоль берега угрюмо-серого моря, наблюдая за тупиками, которые пикируют с утесов в воду и выныривают, набив клювы мелкими рыбешками. Прямо из-под ног у нее неожиданно вспархивает белая куропатка, и глухое хлопанье ее крыльев напоминает стук сердца. Собственное сердце Роусы гулко и неистово бьется в груди.

      Наконец посреди луга она видит обоих мужчин. Йоун жестом подзывает ее, и она оживленно машет рукой в ответ. Сейчас она расскажет о том, что ей наговорили женщины, и о звуках, которые ей померещились. Они посмеются, и веселье Йоуна прогонит страх, затаившийся у нее в животе.

      Но вдруг он поймет, что она поднималась по лестнице? Он ее муж и к тому же bóndi – может выпороть ее за непослушание.

      Она идет по одной из дорожек, протоптанных в высокой траве. Стебли шуршат и цепляются за подол.

      Йоун кладет наземь косу и, широко улыбаясь, обводит рукой поле.

      – Славный урожай – верно, Роуса?

      Он улыбается, радостные глаза искрятся на солнце – вот он, ласковый муж, о котором мечтает любая. Роуса