Магия жизни бабки Манефы. Открой мОгию своей жизни…. Ярослава Предеина

по древесине и просто с его помощью отсекали то лишнее и негодное, что скрывало истинную суть образа.

      Топор принимал эту разумную силу, будто текущую из ладони Деда, преобразовывал, определял меру, необходимую для своего движения и знатко вонзался в заготовку вдоль или поперёк древесных волокон. Затёсы получались гладкими – лезвие топора «закрывало» волокна и ток, который проводило, волочило сквозь себя дерево, замыкая его, оставляя в фигурке. И она становилась «сильной».

      В этом делании чувствовалась та магия, которой владели в совершенстве пращуры: подзабытая, едва узнаваемая, но не утратившая своей мощи. Когда как современный мир, в том числе и бизнеса, часто предполагал «лес рубят – щепки летят»: с перерасходом сил, с бездумным «авось продавлю» и бесхозяйственным отношением к природным и человеческим ресурсам.

      И даже Всеволод, давно поднявшийся за пределы среднего бизнеса благодаря тому, что по наитию избег этих бед, привыкший «всея володеть», изрядно преуспевший в этом, почувствовал в работе Деда топором эту «могучесть» и те безграничные возможности, что открываются тому, кто правильно этой разумной силой управляет.

      Это пока было выше его понимания, и он пристально, внимательно вглядывался в Деда, чувствуя непреодолимую охоту распознать, проведать, обучить себя тому знанию и владению силой, что нёс в себе Дед. Впрочем, заранее предполагая, что осваивая, скорее всего и мыслить придётся по-другому и видеть всё иначе. Да что там, это предполагает иное мировоззрение, отличающееся от замылившегося и привычного!…

      «Да, наверняка, для этого и думать, и делать надо по-другому», – подытожил мысленно Всеволод.

      Бытие: светлое и неспокойное

      Получасом позже взрослые сидели за столом, щедро накрытым бабкой Манефой. И было очень хорошо. Необъяснимо просто и ясно.

      Светлышок зашла со двора в обнимку с деревянным петушком. Всё её существо излучало жизнь: и светлые кудряшки, встрёпанные ласковым ветерком, и радостное, восторженное удивление всем вокруг, плескавшееся в глазёнках.

      Она прошлёпала босыми ногами по широким половицам, влезла к отцу на колени, угнездилась там получше и приклонилась виском к его груди. Будто тёплой, ласковой волной обдало всех это простое и искреннее её действие. И вдруг выдохнула что-то, переполнявшее её:

      – Как жить-то хорошо!

      Морщинки на лице старой Манефы вдруг ожили и разбежались от её глаз светлыми лучиками, делая бабку необыкновенно моложавой. Вынув сковороду с грибной жарёхой с пода на шесток, она опёрлась на ладонь щекой и улыбалась.

      Дед, пряча улыбку в бороде, на мгновение прикрыл глаза, соглашаясь, и смотрел теперь, как расправляла крылышки детская душа, хранившая память о волховании.

      Родители девочки, радостно переглянувшись, слились взглядами, образуя собой пространство, переполненное чем-то расширяющим его до размеров Вселенной.

      Счастье тихо разливалось