Великий Гэтсби. Главные романы эпохи джаза. Фрэнсис Скотт Фицджеральд

бес-ценная! А мамочкина пудра на твои желтенькие волосики не осыплется? Выпрямись, скажи здрав-ствуй-те.

      Мы с Гэтсби по очереди склонились к дитяти, пожали неохотно поданную нам ручку. Гэтсби смотрел на девочку не без удивления. Не думаю, что до этой минуты он всерьез верил в ее существование.

      – А я к завтраку платье надела, – сказало дитя, подняв лицо к Дэйзи.

      – Это потому что мама хотела тобой похвастаться. – Она прижалась щекой к единственной складке на тоненькой белой шее дочери. – Ты просто мечта, вот ты кто. Маленькая мечта.

      – Да, – спокойно согласилась девочка. – У тети Джордан платье тоже белое.

      – Тебе нравятся мамины друзья? – И Дэйзи развернула девочку лицом к Гэтсби. – Красивенькие, правда?

      – А где папа?

      – Совсем на отца не похожа, – объявила Дэйзи. – Вся в меня. И волосы мои, и овал лица.

      Дэйзи снова откинулась на диван. Няня, подойдя к девочке, взяла ее за руку.

      – Пойдем, Пэмми.

      – До свидания, любовь моя!

      Хорошо вышколенное дитя, держась за руку няни и лишь один раз сокрушенно оглянувшись, покинуло гостиную, и тут же в двери показался Том; за ним следовал слуга, несший четыре высоких бокала с коктейлем «рики», в которых теснились кубики льда.

      Гэтсби взял один.

      – И вправду холодный, – с заметным напряжением сказал он.

      Мы пили большими жадными глотками.

      – Я читал где-то, что с каждым годом солнце становится все горячее, – благодушно сообщил Том. – И похоже, земля очень скоро упадет на него… хотя постойте-ка… как раз наоборот… солнце с каждым годом остывает.

      – Давайте выйдем из дома, – предложил он Гэтсби. – Мне хочется показать вам, как мы тут устроились.

      Я тоже вышел с ними на веранду. По отливавшему зеленью, словно оцепеневшему от зноя Проливу полз к прохладе открытого моря маленький парусник. Гэтсби миг-другой провожал его взглядом, затем поднял руку и указал через бухту:

      – Мой дом прямо напротив вашего.

      – Да, верно.

      Мы смотрели туда поверх розовых клумб, жаркой лужайки, прибрежной полоски спаленной зноем сорной травы. Белые крылья парусника вставали над горизонтом в прохладной синеве неба. Впереди их ждал фестончатый океан и множество блаженных островов.

      – Хороший спорт, – сказал, кивая, Том. – С удовольствием провел бы часок там, на палубе.

      Завтракали мы в столовой, также затененной от жары, и старались утопить нервическую веселость в холодном эле.

      – Чем займемся после полудня? – громко спросила Дэйзи. – И завтра, и в ближайшие тридцать лет?

      – Ну что ты меланхолию разводишь? – сказала Джордан. – Осенью посвежеет, и жизнь начнется заново.

      – Но ведь так жарко, – чуть ли не со слезами в голосе настаивала Дэйзи. – И все так запуталось. А давайте в город поедем!

      Голос ее силился одолеть зной, бился об него, пытаясь придать его бессмысленности хоть какую-то форму.

      – Мне доводилось слышать о том, что конюшню превратили в гараж, – говорил Том Гэтсби, – но я первый,