Великий Гэтсби. Главные романы эпохи джаза. Фрэнсис Скотт Фицджеральд

яростно взвизгнула мисс Бедекер. – У вас вон руки трясутся. Я к вам на операцию ни за что не легла бы!

      Так оно и шло. Едва ли не последним, что я запомнил, было: мы с Дэйзи стоим бок о бок и наблюдаем за фильмовым режиссером и его Звездой. Они так и сидели под сливой, и лица их почти соприкасались, разделяемые лишь тонким лучом бледного лунного света. Мне вдруг пришло в голову, что режиссер, желая достичь этой близости, весь вечер медленно-медленно склонялся к ней, и теперь, глядя на них, я увидел, как он, в последний раз чуть изменив угол наклона, поцеловал ее в щеку.

      – Она мне нравится, – сказала Дэйзи. – По-моему, она чудесная.

      Однако все остальное представлялось ей оскорбительным – и безоговорочно, поскольку отвращение, которое она испытывала, было не показным, но подлинным. Вест-Эгг, это беспримерное «обиталище», порождение Бродвея, навязанное им рыбацкой деревушке Лонг-Айленда, пугало Дэйзи – его нагой напористостью, отвергавшей дряхлые эвфемизмы, и слишком бесцеремонной здесь судьбой, что сбивала его жителей в стадо и гнала кратчайшим путем из ничего в ничто. В самой неописуемой простоте его Дэйзи усматривала нечто страшное, недоступное ее понима- нию.

      Я сидел с Томом и Дэйзи, ожидавшими своей машины, на ступенях террасы. Перед нами простиралась темнота, лишь яркая дверь выстреливала в тихое темное утро прямоугольник света. Порой над нашими головами скользила по занавесям гардеробной тень, ее сменяла другая – то было смутное шествие призраков, что румянились и пудрились, глядя в зеркало, которого мы не видели.

      – Кто он, кстати сказать, такой, ваш Гэтсби? – вдруг спросил Том. – Крупный бутлегер?

      – От кого ты это услышал? – поинтересовался я.

      – Ни от кого. Само в голову пришло. Ты же знаешь, куча нынешних нуворишей – просто-напросто бутлегеры.

      – Не Гэтсби, – коротко отрезал я.

      Том ненадолго примолк. Гравий подъездной дорожки похрустывал под его подошвами.

      – Ладно, ему наверняка пришлось попотеть, чтобы собрать здесь этот бродячий зверинец.

      Ветерок ерошил серую дымку мехового воротника Дэйзи.

      – По крайней мере, эти люди интереснее тех, с кем водимся мы, – неохотно произнесла она.

      – Что-то ты не выглядела такой уж заинтересованной.

      – Но была.

      Том усмехнулся, повернулся ко мне.

      – Ты заметил, что сделалось с лицом Дэйзи, когда та девица попросила отвести ее под холодный душ?

      Дэйзи начала подпевать музыке хрипловатым, ритмичным шепотом, извлекая из каждого слова смысл, которого оно никогда не имело и никогда не получит снова. На высоких нотах ее голос нежно слабел, как это бывает с контральто, и с каждым поворотом мелодии она отдавала воздуху частичку своего теплого живого волшебства.

      – Очень многие заявляются сюда без приглашения, – неожиданно сказала она. – Та девушка, к примеру. Просто вламываются в дом, а хозяин его слишком воспитан, чтобы гнать их.

      – А все же хотелось бы узнать, кто он и чем живет, – упорствовал Том. – И уж я постараюсь выяснить это.

      – Да