Малый дом в Оллингтоне. Том 2. Энтони Троллоп

осознанное подозрение, что происходящее об обеде у Де Геста как-нибудь непременно должно касаться ее. Но эта идея так же быстро исчезла, как и появилась, оставив после себя неприятное чувство. Бывают болезни, при которых страдает весь организм. Стоит только прикоснуться или даже сделать вид, что вы намерены прикоснуться к пациенту, и он закричит от боли, как будто у него изранено все тело. То же самое бывает и с душевными болезнями. Такая скорбь, в какой находилась бедная Лили, производит в сердце боль во всех его частях и заставляет страдальца постоянно страшиться новых ран. Лили терпеливо несла свой крест, но тем не менее он тяготил ее при каждом повороте, потому, собственно, что у нее доставало силы ходить под его тяжестью, как будто она не несла этого ига. Что бы ни случилось с ней самой, о чем бы ни говорили в ее присутствии, все имело некоторую связь с ее горьким положением. Так и теперь, ее дядя отправлялся повидаться с Джонни Имсом в доме лорда Де Геста, следовательно, там непременно будут говорить о ней, а разговор подобного рода был для нее убийствен.

      Время после обеда прошло не очень весело. Пока слуги находились в столовой, обед шел совершенно так, как и другие обеды, с той лишь разницей, что если за столом сидят свои родные, то между ними допускается частица притворства. За обедом в смешанной компании люди могут произносить в присутствии Ричарда и Вильяма те же слова, которые они употребили бы, если бы тут не было ни Ричарда, ни Вильяма. В таком обществе никто не высказывает своих сокровенных мыслей. Но когда соберутся родные и близкие друзья, то разговор невольно становится сдержанным, пока не удалится прислуга.

      – Мой отец был в Лондоне, – сказал Бернард после обеда. – Он останавливался с лордом Де Гестом в одной гостинице.

      – Почему же вы не съездили повидаться с ним? – спросила мистрис Дейл.

      – И сам не знаю. Впрочем, кажется, и он этого не желал. В феврале думаю съездить в Торки. Недели через две я должен совсем уехать в Лондон.

      После этого все молчали в течение нескольких минут. Если бы Бернард хотел сказать правду, он бы сознался, что у него вовсе не было настроения ехать в Лондон, потому собственно, что он еще не знал, как поступить при встрече с Кросби. Его размышления по этому поводу бросали некоторую тень на душу бедной Лили, заставляя девушку ощущать, что ее рана снова открылась.

      – Я хочу, чтобы он совсем оставил службу, – сказал сквайр твердо и несколько протяжно. – Было бы гораздо лучше для нас обоих, если он сделает это.

      – Однако будет ли это благоразумно в такой период его жизни, – возразила мистрис Дейл, – и особенно когда дела идут так хорошо?

      – Я думаю, что будет благоразумно. Если бы он был моим сыном, он должен был бы жить в имении, между людьми, которые впоследствии сделались бы его арендаторами, а отнюдь не оставаться в Лондоне, откуда того и гляди, что отправят в Индию. Как наследник этого места, он должен служить здесь, и этого, мне кажется, довольно.

      – Только я здесь совсем изленюсь, – сказал Бернард.

      – В этом сам будешь виноват. Если ты поступишь так, как я мне бы