Малый дом в Оллингтоне. Том 2. Энтони Троллоп

вы не можете винить тех, которые, останавливаясь, выражали свое сожаление, быть может, помогали вам очистить грязь и подавали запачканную шляпу. Вы сами, увидев падающего человека, не можете пройти мимо, как будто с ним ничего особенного не случилось. Так точно было и с Лили. Жители Оллингтона не могли смотреть на нее равнодушно. Они взирали на нее с особенной нежностью, принимая ее за раненую лань, и этим только увеличивали боль ее раны. Старая мистрис Харп соболезновала ей, уверяя при этом, что она скоро поправится.

      – Мистрис Харп, – говорила Лили. – Эта тема мне неприятна.

      И мистрис Харп не говорила больше об этом, но при каждой встрече показывала глубокое сожаление.

      – Мисс Лили! – сказал однажды Хопкинс. – Мисс Лили! – И когда взглянул ей в лицо, в его старых глазах показались слезы. – Я с самого начала знал, что это за человек. О, если бы я мог тогда его убить!

      – Хопкинс, как вы смеете? – спросила Лили. – Если вы скажете мне еще что-нибудь подобное, я пожалуюсь дяде.

      Лили отвернулась от садовника, но потом в ту же минуту подбежала к нему и протянула ему руку.

      – Извините меня, Хопкинс, – сказала она, – я знаю, что вы добрый человек, и люблю вас за это.

      «Не уйдет еще от меня, я ему сверну его грязную шею», – сказал себе Хопкинс, уходя в противоположную сторону от Лили.

      Перед самым Рождеством Лили вместе с сестрой была приглашена в дом приходского священника. Во время визита Белл с одной из дочерей вышла из гостиной. Мистрис Бойс воспользовалась этим случаем, чтобы выразить сочувствие.

      – Милая Лили, – сказала она, – не сочтите меня холодной, если я не говорю вам ни слова о вашей потере.

      – Нет-нет, – сказала Лили довольно резко, будто хотела отпрянуть от неосторожной руки, которая собиралась тронуть ее рану, – бывают вещи, о которых никогда не следует говорить.

      – Да-да, правда, – сказала мистрис Бойс, но в течение нескольких минут никак не могла перейти на другую тему разговора и вместо того с грустной нежностью смотрела на Лили.

      Не считаю нужным говорить, каковы были страдания бедной Лили под такими взглядами, но Лили переносила их твердо, вполне сознавая, что мистрис Бойс не виновата в этом. Да и могла ли мистрис Бойс смотреть на нее иначе?

      Наконец решено было, что Лили в день Рождества должна обедать в Большом доме и таким образом доказать оллингтонскому свету, что ее нельзя считать девушкой, которая под тяжестью постигшего ее несчастья должна оставаться в четырех стенах своего дома. Что Лили в этом отношении была благоразумна, тут, мне кажется, не может возникнуть ни малейшего сомнения, но когда после обедни Лили с матерью и сестрой переходила маленький садовый мостик, то отдала бы все на свете за возможность вернуться домой и лечь в постель вместо того, чтобы сесть за банкетный стол своего дяди.

      Глава XXXII. Гостиница Покинса на улице Джермин

      Выставка рогатого скота в Лондоне состоялась в этом году двадцатого декабря, и я имею достоверные сведения, что один из