Встала страна огромная. Павел Андреевич Кольцов

Головы уберегли трофейные каски, но прочие части тела у некоторых бойцов свои ушибы, разрезы и ссадины все-таки получили; охнул от кирпичной тяжести, плашмя упавшей на живот, уже побледневший от ранения в спину Ефимов.

      Водитель, объехав дом, сам того не заметив, перемешал с землей замаскированное пулеметное гнездо, из которого не успел выбраться его не ожидавший нападения с тыла и зазевавшийся расчет. Еле отскочившего в сторону офицера срезали поперек груди из автомата. До встревожено обернувшейся группы немцев, скопившейся за полуосыпавшимся домиком слева, удачно добросили две гранаты, разрозненно и не прицельно стукнули из карабинов в уже попадавших на землю, а напоследок им еще и длинно добавил Майсурадзе из кормового пулемета.

      Снова разогнавшись, «ханомаг» неожиданно вынесся на линию недавно отрытых окопов, рыже выделяющихся выброшенной глиной. Здраво решившие, что это их товарищи идут в атаку на окруженных русских, сидевшие в окопах немцы просто разбежались по траншее в стороны, не желая проверять, раздавят их или нет. Никого в этот раз не втоптав в румынскую землю, бронетранспортер вынесся на следующую улочку и тут же многочисленные встречные пули очередями и по отдельности зацокали по покатой лобовой броне, капоту и широкому пулеметному щитку.

      – Там уже наши! – крикнул пригнувшийся Чумаченко, обернувшись назад.

      – Так какого же дидька лысого ты ждешь? – взъярился обычно спокойный Цыгичко. – Рушником, матери твоей дышлом, махай.

      Старшина тоже обернулся, дернул заменявшего магазин в трофейном автомате ближайшего красноармейца и заорал, перекрикивая звуки боя:

      – Впереди уже наши! Прекрати огонь и, не высовываясь, махай рушником. Передай по цепочке.

      Немецкий лейтенант, находящийся в последней траншее, не разобравшись, что с неожиданно появившимся «ханомагом» что-то не так, геройски решил поддержать его атаку на русских и поднял свой изрядно прореженный напряженным боевым днем взвод. Он помнил, что левее, метрах в ста, у иванов таилась противотанковая пушка, спалившая при нескольких предыдущих атаках один такой же бронетранспортер и два легких танка. Но, минометы эту вредную русскую пушку, похоже, все-таки накрыли. Он сам в бинокль наблюдал: разрывы вокруг нее вставали довольно кучно и теперь в тех растекшихся во все стороны развалинах опасное тонкое дуло больше не просматривалось.

      Лейтенант удивился и возмутился, когда над угловатыми бортами переваливающейся впереди по ухабам бронемашины появились позорные белые тряпки. Еще больше он удивился, причем, последний раз в своей недолгой жизни, когда навстречу ему и его солдатам с кинжальной дистанции заработал кормовой пулемет, родной МГ-34. Майсурадзе длинной безжалостной очередью скосил бодро устремившихся в атаку под прикрытием, как они считали, своей брони доблестных солдат вермахта. Не всех. Большинство, уже имевшее достаточный опыт европейских боев, при первых же выстрелах