За дверью. Максим Сергеевич Евсеев

ты все-таки готовился, а нам здесь плетешь про внезапность, чтобы над тобой судья поплакал и пожалел. Срок скостить себе хочешь? Вместо пожизненного получить двадцать пять лет??? Сомневаюсь, что ты там и пять лет проживешь.

      Крылов стучал кулаками по столу, повышал голос на мужчину и использовал все приемы давления, которым он научился за все время работы следователем. Он давил на Петренко с такой изощренностью и напором, что любой гневный родитель мог бы позавидовать. Он даже не думал останавливаться, а ведь это самое страшное:

      – А машина где? – Громко заговорил Михаил. – Мы ее не нашли. Какого цвета она была? А?

      – Серого. – Уже в слезах отвечал Игорь.

      – Да? Опять лжешь, подонок! Белая она, Б-Е-Л-А-Я! Сосед с этажа выше увидел. И нифига ты не сдавал назад, там следы от автомобиля только в одну сторону идут!

      Бельцер, стоявший в сторонке и не мешавший до текущего момента, сам изрядно занервничал. Такие методы допроса ему не по душе. Прямо перед ним человека выворачивали на изнанку, психологически насиловали и избивали. Какое бы суровое преступление не совершил этот мужчина, он так или иначе тоже человек и заслуживает хотя бы нормального к себе обращения. Как ни странно, а у подозреваемых и убийц тоже есть права.

      Александр Германович, правда, решил пока не вмешиваться. До критической точки еще не дошло, а это значит, есть шанс сломать Петренко, не доходя до полноценного нервного срыва.

      Тем временем Крылов замолк. Все, о чем он хотел сказать, он высказал и счел, что жалкий мелкий лишенец прямо перед ним все понял и все осознал. Теперь дело техники – ждать правды от преступника. Все это время он лгал, нагло лгал, надеясь уйти от более сурового наказания. Деваться ему некуда – он скажет правду.

      Наконец Петренко поднял голову и красный от слез нашел в себе силы только на одно:

      – Будьте вы прокляты! И ты, жалкий поганый мент. И ты, мозгоправ.

      Багровое лицо мужчины не то с гневом, не то с раскаянием погружалось в бездну. Игорь впал в истерику. Изо рта вытекали желтоватые слюни, сквозь уставшие плакать глаза просачивались новые слезы. Да, он сорвался на своих мучителей, он проклял их. Проклял, и тут же захотел извиниться. Печально, ведь за такое извиняться не имеет смысла. Господь бог уже предан.

      Бельцер на словах Игоря постарался придвинуться ближе к стене. Подозрения в невиновности этого человека почти полностью оформились в уверенность. Печаль от того, как он своими собственными руками убивает человека поразила его. Пожалуй, с такими испытаниями в жизни он давненько не сталкивался. Нужно вновь привыкать. Или, быть может попробовать спасти бедолагу?

      На несколько секунд повисло молчание. Капитан, уже приготовившись слушать, достал сигарету. Но заложившая уши тишина продолжалась недолго, ее прервал сам Михаил:

      – У тебя есть полминуты. Дальше от тебя в суде камня на камня не останется.

      – Пускай, я все равно ничего не скажу. Все есть на бумаге.

      Следователь приготовился уже взорваться, как его остановил Бельцер немного окрепшим после курения голосом:

      – Стой.