Иерихон. Басти Родригез-Иньюригарро

сомнений не вызывал, в отличие от пола говорящего: голос высокий, но в интонации проскользнуло нечто мальчишеское.

      Кампари заглянул в кухню. Она – всё-таки она, ни один мужчина в Агломерации не стал бы ходить с каштановым хвостом до пояса – стояла на коленях перед морозильной камерой и снарядами ненависти метала в неё содержимое тележки. Камердинер, серьёзный, словно следил за стройкой новой Линии, нависал над курьершей – длинной, узкобёдрой и, насколько успел разглядеть Кампари, плоскогрудой. Ощутив мгновенную симпатию к этому фиаско генетической селекции, он обратился к камердинеру:

      – Оставьте нас ненадолго.

      Тот недовольно вздохнул и исчез в коридоре.

      – Я собираюсь лезть не в своё дело, – предупредил командор. – Бросайте тележку и бегите.

      Курьерша обернулась, и он растерялся. По действующим стандартам девушка была так себе, по его мнению – на редкость хороша. Опухшие веки. Жёстко очерченные скулы, сжатые зубы. Тощее тело, но язык не поворачивался назвать её хрупкой. Под кожей на предплечьях проступали натянутые мышцы. Пальцы приобрели воспалённый, алый цвет после морозильной камеры.

      – Руки, наверное, отваливаются, – заметил Кампари, с фальшивой ленью привалившись к дверному косяку.

      – Привыкла, – девушка встала и отряхнула колени.

      – В любом случае, вам стоит умыться.

      Она подняла глаза – зелёные, испытующие. Оценила перекрытый выход.

      – У вас тут личная ванная. Ну разумеется.

      Кампари отлепился от косяка, перешёл в спальню, не оборачиваясь, но слыша шаги за спиной, открыл дверь в ванную и подтвердил без лишней стыдливости:

      – Да, мне повезло.

      Девушка задержалась на пороге, окинула его медленным, тяжёлым взглядом с головы до ног.

      – Ещё как.

      Она не ванную имела в виду – в этом Кампари был уверен. Но тогда что? Его «нечеловеческую привлекательность»? Непохоже.

      На кухне он нашёл термос с «кофе», разлил его по кружкам и щедро насыпал в одну из них пудры, в обиходе именуемой сухим молоком.

      – Чёрный или белый? – вооруженный дымящимися кружками, Кампари раскачивался с пятки на носок на пороге ванной.

      Девушка выключила воду. Ворот и рукава её рубашки промокли насквозь.

      – Чёрный или белый что?

      – Цвет, – честно ответил он.

      – Тогда чёрный. Теперь вы должны сказать, что угадали.

      – Вечно я что-то должен.

      Кампари закатил глаза, протянул ей кружку и ушёл в спальню, где уселся на пол, скрестив ноги. Девушка рухнула рядом с ним и привалилась спиной к кирпичной стене. За прямоугольником окна уже темнело.

      – Хотите знать, почему я распустила сопли? Забудьте. Вы не поймёте из-за чего тут реветь.

      – Обещаете?

      – Гарантирую.

      – А если меня тянет к непонятным вещам?

      Она отставила кружку и усмехнулась недобро:

      – Почему бы и нет. Внимайте. Мне пришла повестка из Медицинского Совета.

      – Какая повестка? – Кампари нахмурился, соображая, потом