Иерихон. Басти Родригез-Иньюригарро

крепкую жижу в чистом виде – гораздо меньше. К чему это я? Употреблять нас в качестве коктейля – легче, чем по отдельности. (Не забудьте приложить лёд).

      Живое подтверждение моей алкогольной теории сидит передо мной и деловито собирает в сумку тетради, учебник, подставку, пенал. Смотрю на часы: звонок вот-вот грянет.

      Бросаю в рюкзак тетрадь и ручку, засовываю телефон в карман, в два прыжка оказываюсь за дверью, где и перехватываю выходящую Дашу.

      Повторяю приглашение в устной форме. Мне вежливо сообщают, что присутствовать на всех уроках совершенно необходимо.

      – Но можем встретиться после школы, – заканчивает Даша.

      И на том спасибо. Объект раним, и давление – не лучшая политика. Я не настолько придурок, чтобы упоминать своего друга, но барышня перехватывает инициативу:

      – Кампари не звонил тебе со вчерашнего дня?

      То есть я стою здесь, красивый до рези в глазах, шоколадными кудрями встряхиваю, очами синими сияю, а она меня об этом негодяе спрашивает?

      – Он никогда не звонит, – отвечаю я, несколько опешив. – Он это ненавидит. Но сейчас на связь не выходит даже смсками.

      Даша прикусывает губу, и глаза у неё опять набухают.

      – Мне действительно надо поговорить с тобой.

      – Буду ждать в вестибюле после седьмого, – обещаю я, окончательно заинтригованный.

      V

      Надо было установить пункт связи на восточной стене, вопреки уставу монастыря, ругал себя Кампари, а теперь поздно кусать локти и считать секунды.

      Выйдя за ворота, он не свернул к Линиям, а пересёк проулок и скрылся в переплетении веток. Пусть Валентина занимается газами и взвесями, но, если барьер изменил свойства, первым об этом должен узнать он.

      Знакомые заросли кончились слишком быстро: он подошёл вплотную к колеблющейся плёнке, а особняки торчали прямо за спиной. Протянул руку в вибрирующее марево. Ничего. Шагнул вперёд. Оказался лицом к заборам. Монастырь и границу теперь не разделяли и пятьсот метров, а видимый барьер сбивал с толку почище незримого.

      Кампари зашагал прочь, предплечьем прикрывая лицо от шипов.

      Выбравшись к проулку, он увидел у ворот госпожу Авилу и приблизился, вглядываясь в её черты – до странности безмятежные.

      – Сами-то поняли, что сотворили? – усмешка пряталась в уголках её глаз, но не тронула губ.

      – Нет, – честно ответил Кампари. – А вы уверены, что я причастен к происходящему?

      – Кто, если не вы?

      Он приложил руку ко лбу.

      – Я столько раз утверждал, что Агломерация – это лаборатория, декорация, но не настоящий город, а теперь либо мыльный пузырь сдувается, либо я схожу с ума.

      – Вот и побеседовали о пузырях на ночь глядя. Однако, смею вас уверить, мы не сдуваемся. У меня недурной глазомер: да, граница сжалась, но сейчас она неподвижна. Интересно, с чем это связано?

      – У меня есть идея, но она мало похожа на правду.

      Настоятельница подняла бровь, ожидая продолжения.

      Рассказать