Иночим великанов. Апокрифы Мирадении. Демьян Брауде

тенью нависших тряпок, которые уже недоброжелательно развивались парусам подъятые недобрым дуновением освирепевшего ветра, захаживавшего с вытянутого крыла двора вблизи жилых построек.

      – Я бы хотел прознать, как все прошло, и как мы поступим дальше? – он сказал это тихо, согбенно плетясь за его коренастой спиной, и от равнодушного безмолвия посла уже вознамерился повторить. Но тот ответил, только тогда, когда, скрывшись за трескучим ступицей обозом, под телесным воздействием Зигава они нырнули в небольшой лаз, клином меж углов стен и боковой лавкой, за которым обычно скрывались страстные любовники. Прижимая его к каменной кладке, вместе с ароматами трав, и поглядывая в серую расщелину, Зигав временно безмолвствовал, и будто ожидая тех, кто осторожно плелся, следом выслеживая их меж редких сермяг. И, не дождавшись, он распустил сильные пальцы в кольцах с ворота, до смерти перепуганного Дориля, которых все это время ожидал, что скрытый клинок, что был наперевес у него под черной мантией, покажет свое лезвие, вышедшее из его лихорадочно дрожавшей спины.

      – Как звали опоздавшего князя? – все так же мелодично заломил Зигав, не отрывая своих глаз от проема меж стен, на плитку и пересечение кладки к открытой улице. Их скрытность напоминала собой жилку мяса, застрявшую в щербатых зубах.

      – Это виконт Джоаль… Я проследил за ним, как ты и требовал, – жалобно и тихо ответил тот осунувшись, чья русая челка спала на болотистые глаза налипав к стучавших взмокшим жилами вискам, а выражение стало по-детски, угодливым, как при укоре родителя.

      – И? – повернул он к нему свои завитые усы, и вытянутую бороду, покамест коса спала с правого плеча за спину. Они ютились в алькове, чудом не промышляя невольным челобитьем.

      – Он справились в кабинет короля, как мне передал лакей. А потом, по первой выдворялся король, а следом уж он. В руках у него имелся свиток, который он ревностно прятал за пазуху…

      – Что было на свитке? – тут же требовательно настоял на ответе Зигав, у которого казалась, прорезался огонь в карих глазах, а синий тюрбан его покачнулся. Интонация журила не хуже раскаленного железа по незащищенной коже.

      – Печать сургуча с пометкой… скорее всего перстня, – насилу вжался в стену Дориль, который, не переставая дрейфить от вербального гнета Мереза, робко наблюдая за его нависшей нетерпеливостью, шмыгая носом с горбинкой, сглатывая неустанно циркулирующую желчь.

      – Чудно, – выдавил тот неожиданную лаконичную, озорную улыбку. – Значит он…

      Он слегка отступил, от чего появился простор для стравленного дыхания вне его неотвязного духа, и какое никакое личное пространство, в сдавливающих клещами стенах, полутьмы стенной выемки, с промозглым тылом и загуливающими к ним украдкой, беснующимися пробирающими ветрам. Загадка куда он спрятал жезл его не грела, но его точно расплавило на непродолжительное