Иночим великанов. Апокрифы Мирадении. Демьян Брауде

у наследников великих правителей. В той битве сложили голову не только сам Сибульт, но и отец Джоаля, старший брат Флагении. Мать же, не перенеся горя, умерла от нервного истощения.

      Сибульт младший, перебирая желваками под бородой, пытливо смотрел на портрет Кармаля, отца Джоаля, который никогда не расставался со своей расписной под руны секирой, отчего и снискал гуляющее средь ратников прозвище – палач. В его чертах не было ни пяты от сына, так как тот пошел в мать. Грубое и видавшее не одну хорошую битву квадратное точеное дубленое лицо, со знаковым рдяным шрамом от хмурого лба, до сведенных обветренных губ, со светлым чупруном на вскинутой голове, доходившим разве, что до пронзительных синих глаз, да с пышными порыжелыми усами, в на сваленным им же дереве в пределах границе убористой размашистой ветвями дубравы. Нагрудник и пластинная броня, которая была столь прилегающей и атласной с филигранью герба, все же не спасла его от кряжистой воительнице орков. Которая пробила не только кирасу, но и его грудь, проломив в труху ребра, что прорезались к сердцу, несколькими хорошими ударами палицы, и та, даже не обратив чуткости на его обмякающее плечистое тело, отправилась к следующему несчастному.

      Подоспевший Джоаль минуя слабый скреп лат притаившейся стражи, встал под его ошуюю, и разделил трепетное чувство, теснившее его грудь, к знаковому портрету, человека, которого знал непростительно плохо. Ему миновало три года отроду, когда сие довелось, и даже сам Сибульт, был вынужден ожидать в замке, на не исключаемую вероятность ужели Некромант одержит вверх, и необходимо будет удерживать осаду уже Майзы. Король так и не возмог камнем на душе, висевшей эпизод, как тот трусливо поджидал вести, в окружении немощных старцев, и слезоточивых дев, которые прижимая к лону детей, затаив дыхания ожидая звона колоколов, извещающих о победе или поражении.

      – Я восхищался им, как и отец, – хриплым баритоном проронил Сибульт, не отрываясь от завораживающего до гусиной кожи полотна. – Ты вестимо был не в меру мал, с тем чтобы помнить его, но поверь на мое слово. Ежели мне бы пришлось избирать с кем ступать на заклание в запретные земли, имя твоего отца первым созрело в моем угасающем сознании.

      – Жаль, мне выпали от него лишь легенды, да переходящие из уст упреки, относительно сличения меня с ним, – притворно каясь, хмыкнул Джоаль, почесав ворот, который внезапно, стал сдавливать ему шею, как лишенная воска плеть.

      – Пойдем, – помыкающим жестом, махнул правитель, и они избрали путь в сторону личного кабинета монарха.

      На деле им пребывал кабинет для общения с десницей, но так, как Флагения, была образована по первому классу, необходимость в советах, третьей стороны, ему была вне нужды. Зато для приватных бесед, кабинет имел спрос, и довольно каждочасно.

      Грузно воссев напротив лакированного стола, над которым тучей нависал портрет очередного великого эльфа, некогда правителя